2-я Пуническая война. Переход Ганнибала через Альпы

После переправы через Рону Ганнибал, собрав войска, объяснил им цель своей экспедиции и заставил прибывшего к нему из долины По кельтского вождя Магила лично обратиться к армии с речью при помощи переводчика; затем он беспрепятственно продолжал наступление по направлению к альпийским проходам. При выборе того или другого из этих проходов он не мог не принимать в соображение ни краткость пути, ни настроение местных жителей, хотя ему и некогда было тратить время ни на обходы, ни на боевые схватки. Он должен был идти по тому пути, который был наиболее удобен для его багажа, многочисленной конницы и слонов и на котором его армия могла бы добывать достаточное количество продовольствия или мирным путем, или силой, — потому что, хотя Ганнибал и принял все меры к тому, чтобы везти вслед за собой припасы на вьючных животных, однако для его армии, доходившей и после понесенных ею потерь до 50 тыс. чел., этих припасов могло хватить только на несколько дней.

Кроме прибрежной дороги, по которой Ганнибал не пошел не потому, что ее загораживали римляне, а потому, что она заставила бы его отклониться в сторону от его цели, в древние времена вели из Галлии в Италию только два известных альпийских прохода: проход через Коттийские Альпы (Mont Genevre) в страну тавринов (через Сузу или через Фенестреллу в Турин) и проход через Грайские Альпы (Малый Сен-Бернар) в страну салассов (на Аосту и Иврею). Первая из этих дорог самая короткая, но от того пункта, где она оставляет долину Роны, она идет по непроходимым и бесплодным долинам рек Драка, Романши и Верхней Дюрансы, через труднопроходимую и бедную страну и требует семи- или восьмидневного перехода через горы; военную дорогу там впервые провел Помпеи с целью установить кратчайшее сообщение между гальскими провинциями, находившимися по ту и сю сторону Альп. Дорога через Малый Сен-Бернар несколько длиннее; но, миновав первый Альпийский хребет, защищающий долину Роны с восточной стороны, она придерживается долины Верхней Изеры, которая тянется от Гренобля через Шамбери вплоть до подножия Малого Сен-Бернара, т. е. до самой высокой цепи Альп, и превосходит все другие альпийские долины шириной, плодородием и плотностью населения. Сверх того дорога через Малый Сен-Бернар если и не самая низкая из всех естественных альпийских проходов, то зато наиболее удобная; хотя там не проложено никакого искусственного пути, однако по ней перешел еще в 1815 г. через Альпы австрийский корпус с артиллерией. Наконец этот путь, пересекающий только два горных хребта, был с древнейших времен большой военной дорогой из страны кельтов в страну италиков.

Поэтому карфагенской армии не приходилось затрудняться выбором; для Ганнибала был счастливым совпадением, а не побудительной причиной тот факт, что находившиеся с ним в союзе кельтские племена жили в Италии вплоть до Малого Сен-Бернара, между тем как дорога через Мон-Женевр привела бы его в страну тавринов, которые были с давних пор во вражде с инсубрами. Итак, карфагенская армия двинулась сначала вверх по течению Роны к долине Верхней Изеры — не ближайшим путем вверх по левому берегу Нижней Изеры из Валенсии на Гренобль, как можно было бы предполагать, а через «остров» аллоброгов по богатой и уже в то время густо заселенной низменности, которую окаймляют с севера и с запада Рона, с юга — Изера и с востока — Альпы. Этот путь был избран потому, что ближайшая дорога вела через непроходимый и бедный гористый край, между тем как вышеупомянутый «остров» ровен и чрезвычайно плодороден, а от долины Верхней Изеры его отделяет только один горный кряж.

Путь вдоль течения Роны по «острову» и поперек него вплоть до подножия Альпийской стены был пройден в шестнадцать дней; он не представил больших затруднений, а на самом «острове» Ганнибал искусно воспользовался ссорой, вспыхнувшей между двумя вождями аллоброгов, и оказал самому влиятельному из них такую услугу, что тот не только доставил карфагенянам конвой, сопровождавший их при переходе через всю равнину, но также пополнил их запасы продовольствия, а солдат снабдил оружием, одеждой и обувью. Только при переходе через первую цепь Альп, которая возвышается крутой стеной и через которую можно пройти только по одной тропе (через Mont du Chat, подле деревни Chevelu), экспедиция едва не потерпела крушения. Аллоброги прочно укрепились в теснине. Ганнибал узнал об этом достаточно своевременно, чтобы избежать внезапного нападения; простояв у подножия горы до той минуты, когда солнце закатилось, а кельты разбрелись по домам соседнего города, он ночью завладел перевалом.

Таким образом он достиг горной вершины; но на чрезвычайно крутом спуске, который ведет с вершины к озеру Бурже, мулы и лошади скользили и падали. Нападения, которые совершали кельты на армию в наиболее удобных местах, были опасны не столько сами по себе, сколько потому, что производили смятение; а когда Ганнибал устремлялся с своими легкими войсками вниз на аллоброгов, он без большого труда прогонял их под гору и наносил им большой урон, но шум сражения еще усиливал замешательство, в особенности в обозе. Добравшись со значительными потерями до равнины, Ганнибал немедленно напал на ближайший город с целью наказать и запугать варваров и вместе с тем по возможности пополнить свои потери вьючными животными и лошадьми.

После однодневного отдыха в живописной долине Шамбери армия продолжала свой путь вверх по Изере по широкой, просторной и плодородной долине, где ее не задерживали ни недостаток припасов, ни неприятельские нападения. Только когда армия вступила на четвертый день на территорию цевтронов (теперешнюю Tarantaise), где долина мало-помалу суживается, снова пришлось подвигаться вперед с предосторожностями. Цевтроны встретили армию на границе своих владений (неподалеку от Conflans) с зелеными ветками и венками в руках; они снабдили ее убойным скотом и проводниками и предоставили ей заложников, так что она проходила по их территории как по дружественной стране. Но когда войска достигли самой подошвы Альп в том месте, где дорога поворачивает в сторону от Изеры и, извиваясь по узкому труднопроходимому ущелью вдоль ручья Рек-лю, поднимается к вершине Сен-Бернара, ополчение цевтронов внезапно появилось частью в тылу армии, частью на окаймляющих проход справа и слева горных окраинах в надежде завладеть обозом и поклажей. Однако верный инстинкт Ганнибала позволил ему усмотреть в предупредительности цевтронов лишь одно желание предохранить их владения от опустошения и намерение завладеть богатой добычей; поэтому в ожидании нападения он отправил вперед обоз и конницу, а сам прикрывал движение во главе всей своей пехоты; этим он разрушил замыслы неприятеля, но не мог помешать ему идти вслед за пехотой и бросать или скатывать на нее камни, от которых погибло немало людей. У «белого камня» (до сих пор известного под названием La roche blanche) — высокого мелового утеса, который одиноко возвышается у подошвы Сен-Бернара и господствует над ведущей через эту гору дорогой, — Ганнибал стал лагерем со своей пехотой с целью прикрывать конницу и вьючных животных, с трудом взбиравшихся на гору в течение всей ночи, и на следующий день наконец достиг вершины перевала, все время выдерживая кровопролитные стычки с неприятелем. Там, на защищенном горном плато, раскинувшемся на протяжении почти 2,5 миль вокруг небольшого озера, из которого вытекает Дория, он дал отдых своей армии.

Солдаты уже начали впадать в уныние. Препятствия, которые встречались на пути, становились все более и более трудными; запасы продовольствия приходили к концу; при проходах через теснины приходилось отражать непрерывные нападения врага, который сам оставался недосягаемым; ряды армии сильно поредели; положение солдат отсталых и раненых было безнадежное; цель экспедиции казалась химерической всем, кроме вождя и его приближенных, — все это начинало действовать на умы даже африканских и испанских ветеранов. Но вождь все-таки не терял уверенности в успехе своего предприятия. Многочисленные отсталые солдаты стали снова присоединяться к армии; до дружественно расположенных галлов было уже недалеко; армия достигла водораздела, и уже была видна ведущая вниз тропа, столь приятная для глаз всякого, кто перебирается через горы; после непродолжительного отдыха все стали со свежими силами готовиться к последнему и самому трудному предприятию — к спуску с гор.

Теперь армию мало беспокоили неприятельские нападения, но позднее время года — уже наступил сентябрь — заменило при спуске те невзгоды, которые приходилось выносить во время подъема от местного населения. На крутом и скользком склоне вдоль течения Дории дорога была занесена и испорчена вновь выпавшим снегом; и люди и животные сбивались с пути, скользили и падали в пропасти; в конце первого дня армии пришлось переходить через такое место (длиною около 220 шагов), на которое беспрестанно скатывались лавины с крутых, нависших скал Крамона и на котором в холодное лето снег лежал в течение всего года. Пехота прошла, но лошади и слоны не были в состоянии перейти через скользкие ледяные глыбы, прикрытые лишь тонким слоем только что выпавшего снега; тогда Ганнибал расположился вместе с обозом, конницей и слонами лагерем выше этого трудного места. На следующий день всадники энергично принялись за саперную работу, чтобы проложить путь для лошадей и вьючных животных; но только после трехдневной работы, во время которой усталые люди постоянно заменялись свежими работниками, наконец удалось перевести полуживых от голода слонов.

Таким образом, после четырехдневной остановки вся армия соединилась и около половины сентября достигла Иверийской долины после трехдневного перехода через постепенно расширявшуюся и становившуюся все более плодородной долину Дории. Жители этой долины, находившиеся под покровительством инсубров салассы, приняли карфагенян как союзников и освободителей; там измученные войска были размещены по деревням и благодаря обильному продовольствию и двухнедельному отдыху оправились от вынесенных ими невиданных лишений. Если бы римляне поставили где-нибудь недалеко от Турина, а они могли это сделать, корпус из 30 тыс. неизмученных и готовых к бою солдат и если бы они немедленно принудили неприятеля принять сражение, то великий замысел Ганнибала едва ли имел бы успех; к счастью для него, римлян снова не было там, где им следовало быть, и они ничем не нарушили столь необходимого для неприятельской армии отдыха.

Цель была достигнута, но ценою тяжелых жертв. При переходе через Пиренеи карфагенская армия насчитывала 50 тыс. пехотинцев и 9 тыс. служивших в коннице старых солдат; из них более половины погибли в боях во время похода и при переправе через реки; по свидетельству самого Ганнибала, у него оставалось не более 20 тыс. пехотинцев, из которых три пятых были ливийцы и две пятых — испанцы, и 6 тыс. чел. конницы, часть которых осталась без коней; сравнительно небольшие потери, понесенные конницей, свидетельствуют как о превосходстве нумидийской кавалерии, так и о верно рассчитанной бережливости, с которою вождь употреблял в дело эти отборные войска. В итоге оказалось, что поход на протяжении 526 миль, или почти в 33 дневных перехода средней величины, был совершен с начала до конца без каких-либо особых непредвиденных серьезных препятствий, что его можно было совершить только благодаря таким счастливым случайностям и таким ошибкам неприятеля, на которые нельзя было рассчитывать, и что тем не менее он стоил громадных жертв, измучил и деморализовал армию до такой степени, что она могла снова сделаться боеспособной только после продолжительного отдыха. Следовательно эта военная операция имела сомнительное достоинство, и едва ли сам Ганнибал считал ее удавшейся. Но это еще не дает нам права безусловно порицать полководца; мы, конечно, видим недостатки задуманного им плана военных действий, но мы не в состоянии решить, мог ли он предвидеть их (так как его путь лежал через неведомые варварские страны) и был ли менее рискованным какой-нибудь другой план, например переход берегом моря или морской путь из Картагены или Карфагена. Во всяком случае осмотрительное и мастерское выполнение плана во всех его подробностях достойно удивления, а всего важнее то, что великий замысел Гамилькара возобновить борьбу с Римом и Италией был теперь осуществлен на деле — все равно, была ли достигнута эта цель благодаря удаче или благодаря искусству вождя. Этот поход был задуман гением Гамилькара, и подобно тому как задача Штейна и Шарнгорста была труднее и выше задачи Йорка и Блюхера, так и верный такт исторических преданий всегда относился к последнему звену в длинной цепи подготовительных военных действий, к переходу через Альпы, с большим удивлением, чем к битвам при Тразименском озере и при Каннах.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности