Филипп III Испанский. Pax Hispanica

Во внешнеполитическом отношении правление Филиппа III и его privado считается временем Pax Hispanica. Все же в начале мирная политика вовсе не выступала на передний план. Еще при Филиппе II начались приготовления к завершению конфликта с Францией. Филипп II, упорно пытавшийся оказать влияние на религиозную войну во Франции, вынужден был, однако, понять, что с объединенной Генрихом IV Францией мирное взаимопонимание отныне было неизбежно.

Важной предпосылкой для Pax Hispanica в Западной Европе послужило заключение мира с Англией. На готовности к улаживанию конфликтов особенно благоприятно сказалась неудачная ирландская экспедиция. После смерти Елизаветы I (1603) и вступления на престол Якова I (1604) удалось примириться со вторым главным противником в Северной Атлантике.

Восставшие Нидерланды представляли собой весьма проблематичное наследство. Уже при Филиппе II пришлось распрощаться с идеей отвоевания этих территорий. Присутствие голландцев в Мировом океане давно уже стало единственной причиной войны. С 1598 года они взяли под контроль Пунта-де-Арайю — богатую месторождениями соли прибрежную полосу венесуэльского побережья. Именно на это время приходится начало освоения Голландской Гайаны между Ориноко и Амазонией. 1605 годом датируются успехи голландцев в Азии, а именно на Молуккских островах, а 1607 год ознаменовал начало их активности на гвинейском побережье.

Нидерландский натиск на португальско-испанскую империю послужил главным стимулом к началу переговоров о перемирии. В конце 1606 года из-за задержки жалованья взбунтовались войска Спинолы в испанских Нидерландах. Желание мира еще более укрепилось у испанцев в последующем году, тем более что финансовый крах монархии становился все очевиднее. При годовых доходах приблизительно в 5-6 миллионов дукатов расходы поднимались до 13 миллионов (1607). Следуя примеру отца, Филипп III объявил государство банкротом.

В конце 1609 года Мадрид недоумевал по поводу двенадцатилетнего перемирия с Соединенными Провинциями. Реакция двора была в высшей степени враждебной уже потому, что Испания видела, что ни одно из ее существенных требований не было выполнено. Хотя мирный процесс был инициирован Филиппом III и Лермой, тем не менее Спинола и архиепископ Альбрехт, действуя в Брюсселе в интересах государственных финансов и понимая, что дальнейшее продолжение военных действий не приведет к решению проблем, согласились на предложенные условия, не запросив при этом прямого подтверждения из Мадрида. Испания пошла на компромисс в двух существенных пунктах: голландцев не удалось склонить ни к уступке их американских владений, ни к отказу от проекта Вест-Индийской торговой компании и снижению активности Ост-Индийского торгового общества. В остальном обе стороны признали заморские владения друг друга.

Не менее болезненным для Мадрида было отсутствие гарантий терпимости по отношению к католикам в Объединенных Провинциях. Даже в этом пункте оплоту Контрреформации не удалось добиться у голландцев официальной уступки. Напротив, Испания признала независимость Нидерландов, шаг, который поспешили повторить союзники голландцев — Франция, Англия и Венеция. Дворцовые круги и общественность возлагали вину за столь невыгодный мир персонально на Лерму. После того как стало очевидно, что голландцы не только не прекратили враждебные действия на море, а, напротив, даже усилили их, мирные переговоры были окончательно дискредитированы.

Перемирие было встречено в штыки не только военно-политической оппозицией. С течением времени в кастильских городах стали все чаще слышаться голоса, призывающие к ужесточению протекционизма ввиду возросшего наплыва в Кастилию дешевого импорта из Западной и Северной Европы. Мирная политика вновь облегчила для иностранцев торговлю в Кастилии. И голландские корабельные экспедиторы наводнили испанский рынок балтийским зерном. Кроме того, опасную конкуренцию начало составлять недорогое североевропейское сукно. Все настоятельнее выдвигали кортесы требование повышения таможенных пошлин для защиты местных производителей.

Новейшие исследования показывают, что мирная политика Лерма не стремилась к перемирию любой ценой. Скорее, valido рассматривал главной сферой гегемонии Испании Средиземноморье. Поэтому заботиться прежде всего следовало о защите собственного побережья. При этом он исходил из того, что Карл V и Филипп II гораздо удачнее действовали в Средиземноморье, чем в Северной Атлантике. Благодаря полученной передышке, казалось, появилась возможность укрепить положение Испании в Магрибе и Леванте. Османская империя конфликтовала с персидским шахом, Аббасом I, и по расчетам valido могла бы противостоять испанской экспансии только вполсилы.

С целью предотвращения нападений североафриканских пиратов Испания искала союза с правившим в Марракеше Myли эль-Шейхом. Завоевание марокканского порта Лараче (1610) и нападение на пиратскую цитадель Ла-Мамора стали дальнейшими шагами в борьбе против морского разбоя. Вице-королю Неаполя, герцогу Осуна, было поручено потеснить турецкий флот у Мальты и греческого побережья. И если атлантический флот был едва укомплектован личным составом и испытывал большие финансовые трудности, моряки Средиземного моря находились в более выгодном положении. Напротив, по финансовым причинам сорвался проект океанского «Флота наветренной стороны» (Armada de Barlovento), который должен был обеспечить защиту побережья американских колоний от европейских корсаров.

Мирная политика Лермы в значительной степени опиралась на спокойное поведение французского короля. Хотя в те годы Генрих IV не искал прямой конфронтации с Мадридом, но и сложа руки не сидел. В Верхней Италии, классической арене столкновения габсбургско-французских противоречий, игравшей роль противовеса испанской гегемонии, он обеспечил себе свободу действий, которой охотно пользовался. В 1613 году герцог Савойский, Карл Эммануил, после смерти Франца IV, герцога Мантуйского, заявил претензии на маркграфство Монферрат, принадлежавшее этому герцогству. Это всполошило испанцев, опасавшихся расширения савойской сферы власти и потери стратегического пути из Италии в Нидерланды («испанской дороги»). Благодаря своей профранцузской и соответственно антииспанской позиции Карл Эммануил стал одним из первых борцов за дело свободы Италии.

Несмотря на поражение Савойи, заключенный в 1615 году Астийский договор, предусматривавший сохранение Монферрата в составе Мантуи, праздновался в Италии как дипломатическая победа. С испанской же стороны из-за малых выгод он расценивался как позорный мир и снова навлек на Лерму суровую критику, тем более, что военные действия савойцев не прекратились.

Но до серьезной конфронтации Мадрида с Генрихом IV дело дошло лишь в связи с нижнерейнским наследством, когда французы вмешались в спор о порядке престолонаследия герцогств Юлих, Клеве и Берга на стороне протестантского союза (1610). Однако убийство Генриха IV членом одного из монашеских орденов, французом Равальяком, которого неоднократно связывали с испанскими агентами и иезуитами, предотвратило возможную опасность войны. Так как Бурбон собирался втянуть в этот конфликт Нидерланды, смерть христианнейшего короля означала двойное облегчение. Она отразилась не только на Империи, но и позитивно сказалась на мирном процессе между Нидерландами и Испанией. Без убийства французского короля перемирие наверняка не продлилось бы двенадцать лет. Кроме того, Испании удалось укрепить свои позиции на Нижнем Рейне. В 1614 году Спинола захватил стратегически важный Везель, который удерживал до 1629 года.

Ареной антииспанской политики Италия оставалась и после смерти Генриха IV и Астийского договора. Вслед за савойцами усилили свое сопротивление испанскому владычеству венецианцы. После того как ускоки, албано-сербские пираты, действовавшие у хорватского побережья Адриатики и давно уже ощутимо беспокоившие морское сообщение в этих водах, перешли к открытым боевым действиям, Венецианская Республика вновь почувствовала себя зажатой со всех сторон. Австрийская империя терпимо относилась к ускокам, даже их поддерживала. После безрезультатных попыток посредничества конфликт снова перерос в 1615 году в войну за Градиску и Фриоль.

Чтобы воспрепятствовать возникновению испанско-австрийского альянса, Венеция заключила оборонительный пакт с Савойей и Голландией. Высшей точки габсбургско-венецианское противостояние достигло в казни и выставлении напоказ трупов трех якобы испанских агентов, обвиненных в сколачивании заговора против Республики Св. Марка. Бесспорно, официальная политика Мадрида и его представителей, энергичного губернатора Милана, графа Фуэнтоса и неаполитанского вице-короля Осуна, по собственной инициативе пославшего в Адриатическое море корабли, дабы те совместно с у скоками досаждали венецианцам, была открыто направлена против морской республики. Однако нет никаких доказательств тайно готовившегося заговора, в чем обвиняла противная сторона. Главными столпами испанской внешней политики, как и прежде, являлись династические отношения с австрийской линией, несмотря на напряженные усилия Лермы по завязыванию прочных уз с Францией. Заключенные соответственно в 1612 и 1615 годах браки между дочерью Филиппа Анной и французским королем Людовиком XIII и престолонаследником Филиппом IV с Изабеллой Бурбон были подготовлены при непосредственном участии valido. Спор о престолонаследии в доме Габсбургов вновь повысил значимость испанской линии. Договор от 1611 года подтвердил, что разветвление австрийской линии может происходить только с согласия испанских Габсбургов.

Единство Австрийского дома стало также предметом договора Оньяте (1617), — названного так по имени мадридского посла в Вене, — по которому линии Фердинанда II в Империи отдавалось предпочтение перед испанскими кузенами. Однако будучи внуком императора Максимилиана II, Филипп III мог претендовать на Богемию и Венгрию, если бы Фердинанд не оставил мужских наследников. В отношении престолонаследия в Богемии договор сразу же после обнародования вызвал протесты в Праге.

В качестве ответной услуги испанский кузен потребовал часть Эльзаса и Северной Италии, которые должны были служить для обеспечения безопасности «испанской дороги». И хотя никаких уступок эльзасской территории не последовало, требования Мадрида в Верхней Италии были частично удовлетворены. И вновь, как в случае с Филиппом II поговаривали о возможности выдвижения его кандидатуры на императорство в Священной Римской империи, так подобные спекуляции повторились и отношении его сына. Однако это было так же нереально, как и стремления Филиппа II к «Испанскому наследию» в Империи.

Не только династическими договорами Мадрид был связан с политикой австрийской линии. Оба посла, Бальтасар де Сунига, будущий член Государственного совета, и его преемник, граф Оньяте, как в Вене, так и в остальной Империи особо рьяно ратовали за единство католического лагеря. Именно Сунига сыграл решающую роль в образовании Католической лиги под руководством Баварского герцога. Его переговоры при мюнхенском дворе внесли существенный вклад в осуществление этого альянса. Со своей стороны, Оньяте в вопросе престолонаследия в доме Габсбургов выступил в поддержку контрреформиста Фердинанда Штирского, будущего Фердинанда II.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности