Теодорих Великий. Организация управления в Италии

После насильственной смерти Одоакра Феодорих остался единственным властителем Италии. Последовавшие затем события показывают, что Феодорих весьма обдуманно шел в Италию и знал, какая роль выпадала остготам в завоеванной ими стране. По германскому обычаю готы провозгласили Феодориха своим королем. От политического такта нового короля зависели ближайшие мероприятия в Италии. Будучи королем остготов, по отношению к итальянскому населению он являлся носителем римского военного звания magister militum и действовал в качестве представителя императора. Как осуществится в практической жизни это двойное положение — об этом, конечно, нельзя было гадать в то время. Но Феодорих спешил успокоить итальянское население прекращением военных действий, дав ему понять, что для итальянцев нет опасности в готском завоевании, что, напротив, готское войско будет оберегать мир в стране. При посредстве местного католического духовенства арианский король объявил амнистию по всем политическим делам и дал обещание жителям Италии сохранить для них римские законы, под которыми они жили, и оберегать их готской военной силой.

Посмотрим, однако, как Феодорих относился к своим обязанностям по отношению к империи, как он смотрел на свою роль наместника, имевшего определенные поручения от императора. Нет сомнения, что в этом отношении не все было предусмотрено заранее, а многое произошло в силу естественной законности в ходе дел. Еще прежде окончательного подчинения Италии, когда в Равенне Держался еще Одоакр, Феодорих отправил в Константинополь посольство, во главе которого находился сенатор Фест. Хотя это посольство не достигло определенного результата, т. к. император Зинон умер как раз в это время тем не менее можно думать, что цель посольства заключалась в определении отношений к империи как самого патриция и главнокомандующего войсками, так и завоеванной им страны.

Независимо от того, что перемена в престолонаследии могла вызвать новые взгляды в константинопольском правительстве на совершившиеся в Италии факты, произошел уже совсем непредвиденный акт провозглашения Феодориха королем. Это совершенно изменяло отношения и открывало новые исторические перспективы: готы провозгласили Феодориха королем, не выждав распоряжений нового принцепса, т. е. Анастасия, как сказано в современной хронике. Новый император был далеко не склонен примириться с порядком вещей, создавшимся в Италии, и не спешил дать согласие на притязания Феодориха. Переговоры и пересылка посольствами продолжались несколько лет, и только в 497 г. Анастасий послал в Италию императорские одежды и другие эмблемы власти, находившиеся в Константинополе со времени прекращения на Западе преемства императорской власти. Вместе с этим актом передачи Феодориху знаков императорской власти императором Анастасием был утвержден порядок вещей, созданный вторжением остготов в Италию, и развито то соглашение, которое состоялось прежде между Зиноном и патрицием Феодорихом.

Господство в Италии остготов представляет не лишенную исторического значения попытку продолжить римско-императорские формы управления под господством варваров. Возникшее на почве Италии новое государственное право есть попытка соединения римлян и варваров при строгом разграничении прав и обязанностей победителей и побежденных. Носителями этой идеи справедливого и планомерного распределения прав и обязанностей между римлянами и варварами был как сам Феодорих, так и его канцлер и полномочный министр, сенатор Кассиодор, письма которого составляют драгоценный источник для истории готов в Италии. Феодорих вынес из сношений с Византией глубокое убеждение, что римские формы жизни, законы и учреждения римской империи представляют в себе достойный подражания образец, который обязательно усвоить себе всякому народу, претендующему на культурную историческую жизнь. Поэтому, заняв Италию, он стремился не к преобразованию административной и экономической системы, а к наиболее удобному способу приспособления приведенных в Италию готов к найденным ими в стране социальным и экономическим условиям. Прежде всего, он ни разу не обнаружил покушения подчинить итальянское население военной дружине, во главе которой стоял он: остготы как были, так и остались военным сословием, размещенным по городам и селениям под начальством своих вождей. За них были записаны военные участки (трех земель), с которых они получали содержание и несли военную службу.

Уже было замечено в исторической литературе, что преклонение Феодориха пред формами римской жизни и идеальный взгляд на будущее слияние готов и римлян в один народ частью являются воспроизведением мыслей другого готского вождя, преемника Алариха, Атаульфа, который тоже полагал свою славу и честь в восстановлении и умножении римского имени силами готского народа. Увлечение Феодориха высокой идеей Рима прекрасно выражено в одном его письме на имя императора Анастасия: «Всемилостивейший император! Нам следует стремиться к охранению мира, тем более, что у нас нет и поводов к вражде. Мир — вожделенное благо для всякого государства, в нем преуспевают народы, ими охраняются интересы государств. Мир воспитывает изящные искусства, умножает род людской, дает обилие средств, улучшает нравы. Кто не ценит мира, тот выдает себя не понимающим таких прекрасных вещей. Поэтому вашему могуществу и чести вполне соответствует, чтобы я искал единения с вами, пользуясь доселе вашей любовью. Ибо вы составляете собой лучшее украшение всех царств, спасительную охрану всего мира, на вас по справедливости с благоговением взирают прочие государи, признавая в вашей власти нечто чрезвычайное, в особенности же я, Божией помощью восприявший уроки в вашей империи относительно способов справедливого управления римлянами. Наше королевство есть ваше подобие, форма прекрасного образца, экземпляр единственной империи: насколько мы подражаем вам, настолько превосходим другие народы. Часто вы увещевали меня любить сенат, соблюдать законы императоров, соединить разрозненные члены Италии. Как же вы допустите не участвовать в священном мире того, кого желаете соблюсти в ваших обычаях. И уважение к достопочтенному Риму не может быть совместимо с мыслью о разделении того, что соединено общностью имени. Верим, что вы не допустите, чтобы существовал какой-либо повод к несогласию между двумя республиками, которые всегда составляли одно целое при древних царях. Они не только должны быть соединены между собой возвышенной любовью, но и взаимно оказывать одна другой поддержку. Да будет всегда одна мысль об единой римской империи».

Выше было сказано, что готы явились в Италию как народ-войско, и что они по естественному ходу вещей должны были остаться на итальянской земле и между римскими гражданами как обособленный народ. Итальянцы были земледельцы, администраторы, ремесленники и промышленники, а готы — военные люди, обязанные защищать первых и пользоваться средствами к жизни с выделенных им земельных участков. Две национальности объединялись в одном правителе, официальный титул коего был Flavius Theodoricus rex. Как римский гражданин и еще до выступления в Италию будучи усыновлен императором, Феодорих с полным правом усвоил себе имя Флавия; титул же короля, данный ему по германскому обычаю, признан был за ним, в конце концов, и императором. Самым важным делом для Феодориха было распределение земель и расквартирование остготов. Здесь, впрочем, не предстояло изобретать новой системы, т. к. Рим давно знал определенный порядок колонизации варварами свободных земель и систему содержания федератов. За несколько лет до того в обширных размерах система военной колонизации была применена в самой Италии для воинов Одоакра; с переменой имени властителя тот же порядок расквартирования применен был для готов Феодориха. Там и здесь дело шло о третях участков. В пользу готского воина должна быть уступлена треть земли каждым землевладельцем в его участке со всеми в нем находящимися угодьями, с инвентарем и рабами. Проведение этого дела поручено было Феодорихом префекту претории Либерию, который должен считаться одним из деятельнейших государственных людей эпохи готского владычества. Под его наблюдением проведена была вся сложная операция размежевания участков, выделения третей в пользу готской народности и капитализации земли в тех случаях, когда в пользу готов отчислялась треть доходов вместо трети земли в натуре. Все заставляет предполагать, что распределение третей не вызвало особенных потрясений, потому что значительная часть земельной собственности уже ранее была выделена воинам Одоакра, которые с новым политическим переворотом или погибли, или лишились своих третей. Т. к. столицей остготского короля осталась Равенна, то готские гарнизоны естественным образом более централизовались в Северной и Восточной Италии, чем на юге; Сицилия и Южная Италия были почти свободны от готских колонистов. Число всех готов, поселившихся в Италии под господством Феодориха, может быть определяемо в 200 000.

По мысли Феодориха и ближайших его сотрудников, Италия должна была представить собой образец мирного сожительства готов и римлян. Меры к практическому осуществлению этого идеала продиктованы были искренним и благородным чувством, о котором можем судить по деловой переписке и по мероприятиям, сохранившимся в письмах и в деятельности Кассиодора. Двадцать книг «писем», собранных и изданных самим же Кассиодором, составляют важнейший и незаменимый источник для истории готов в Италии. Другой и собственно исторический его труд, не сохранившийся до нас, в существенных чертах воспроизведен готским историком Иорнандом. Нижеследующее обстоятельство живо характеризует известного Рода тенденциозное направление истории Кассиодора.

Преемник Феодориха король Аталарих в 534 г., желая почтить заслуги Кассиодора, возводит его в звание префекта претории и в таких словах оценивает перед сенатом его заслуги: «Правда, что мы увенчали всеми высшими наградами доблестного сенатора, но если взвесить его заслуги, то окажется, что мы все же у него в долгу. Он посвятил себя исследованию нашей древней истории, изучая то, что едва удержала в памяти седина предков. Он оживил перед нами готских королей, которые оставались забытыми во мраке древности, восстановил во всем блеске род Амалов, ясно показав, что мы уже семнадцатое поколение владеем королевским достоинством. Он доказал единство готского и римского происхождения, собрав в один блистательный венок разбросанные по книжным полям цветки. Подумайте, сколько он возлюбил вас, похваляя нас, когда доказал, что властвующий над вами народ от самой колыбели имеет дивную историю».

Более вводят в реальные отношения и характеризуют жизнь законодательные памятники этой эпохи — два эдикта, известные по имени королей Феодориха и Аталариха. Это, впрочем, не суть акты германского права, эта собственно римское право, приспособленное к потребностям Италии и ее новых обитателей, германцев готской ветви, и регулирующее их отношение к туземному населению. В частности, наподобие древних «правд» здесь видим попытку установить норму наказаний для проступков гражданского и уголовного характера. Цель закона характеризуется благородной задачей — охранить civilitas, т.е. дать защиту римской гражданственности или, чтобы ближе выразить мысль, римской культуры. Закон принимает на себя предупреждать насильственные действия готов против римлян, богатых против бедных, крупных земле» владельцев против мелких; именно этого рода проступки всего чаще встречались на практике, от них происходили, жалобы и вопли, «доходящие до ушей короля».

Кроме обычая варварского народа с оружием в руках добывать свое право для грубых инстинктов завоевателя представляли большой соблазн соседние римские виллы и красивые женщины. Закон и старается поставить границы своеволию готов, устрашая наказаниями тех, «которые привыкли попирать законы». Civilitas же, охраняемая законами, определяется как такое поведение или настроение, когда каждый член общества проникся убеждением, что применимы лишь справедливые средства в отыскании своего права, а не грубое насилие. Таким образом, в тех своевольных действиях, которые закон всего суровее преследует — нападение скопом на соседа и разграбление его имущества — следует видеть как не дошедшую до нас картину жизни в конце V и начале VI в., так равно и характеристику быта остготов. Король находил старые порядки несовместными с идеей государственности, отсюда его закон как первое проявление римской государственной идеи между германцами.

Мы лишены возможности ознакомиться с чувствами итальянского населения по отношению к готам, но, по взглядам Феодориха, выделение третей земли была мера в высшей степени мудрая, в ней был залог будущего слияния двух наций. «Нам приятно, — говорит он римскому сенату, — что соединились и владения, и сердца римлян и готов; так произойдет то, что обе нации, живя вместе, будут едипомысленны. Мир произошел от разделения полей, от вреда родилась дружба народов, приобретен и защитник поместья, обеспечено и безопасное пользование имуществом». Правда, нельзя не заметить, что во взглядах Феодориха было много мечтательного и чуждого реальной жизни, но, по крайней мере, в первую половину своего правления он вполне верил в осуществление своего идеала. В 508 г. он писал: «Нам доставляет удовольствие оставлять жить по римскому закону тех, кого мы желаем подчинить военной силой, и не менее в наших глазах имеет значение моральная победа, чем насильственное подчинение оружием. Ибо что и пользы в победе над варварами, если не та, чтобы распространить на них законы? Пусть другие короли стремятся к победам, к военной добыче и оставляют за собой развалины, мы же предполагаем при помощи Божией так побеждать, чтобы наши подданные скорбели о том, что позже Других подчинились нашей власти».

К характеристике правительственных взглядов Феодориха в высшей степени важны те его распоряжения, которые касались религиозных вопросов. Известно, что готы были ариане, а итальянцы отличались нетерпимостью в вопросах веры; известно также, что везде, где близко соприкасались ариане с католиками, например в Галлии и в Африке, почти неизбежно возникали суровые преследования. Здесь, в Италии, наблюдалась самая широкая веротерпимость, о которой можно судить по следующему месту из одного распоряжения по поводу ремонта иудейской синагоги: «Я не могу приказывать в деле религии, ибо насилием никого нельзя принудить веровать».

Феодорих избрал своей столицей Равенну, где имели резиденцию последние императоры. Он окружил себя пышным двором и украсил Равенну новыми дворцами и церквами. Придворные и административные чины, перечисляемые у Кассиодора, указывают, что придворная и провинциальная администрация остготского короля была полным подражанием римско-императорской. Провинциальное устройство и городовое муниципальное управление осталось без изменений, как было найдено в эпоху завоевания. Префект претории был высший административный чин, у которого сосредоточивались все нити гражданского управления Италией.

Сами готы составляли государство в государстве, сохранив военное устройство и неся обязательство военной службы. Они были подчинены особым военным чинам, сидевшим в городах и имевшим под своей властью как городские гарнизоны, так и раскинутые в ближайшей области готские поселения. Для высшего суда и для решения спорных дел между римлянином и готом назначались особые королевские чиновники, comites Gothorum.

Отличаясь в высшей степени терпимостью в делах веры и предоставив Римской Церкви многие привилегии, Феодорих одушевлен был горячими желаниями общественного блага и мира. Продолжительное мирное правление Феодориха было для Италии истинным благодеянием. В желании блага своим подданным король не ограничивался лишь возвышенными планами и мечтами, но глубоко затрагивал реальные интересы. Так, он восстановил полуразрушенную дорогу Via Appia, заботился об осушении Помптинских болот и возобновил стены Рима. Он поставил готское королевство в Италии на высокое положение между современными государствами, завязав политические и родственные связи с целой системой германских государств: с вандалами, вестготами, бургундами, тюрингами и франками. Высокой терпимостью в делах веры и гуманностью он содействовал процессу сближения победителей и побежденных, и если не последовало слияния наций, то, во всяком случае, итальянцы достигли известной степени благосостояния и спокойствия, которого давно не имели. Памятником высокого художественного вкуса и религиозного настроения Феодориха служат прекрасные равеннские церкви, пользующиеся всемирной известностью по своим мозаикам. Такова церковь св. Аполлинария Нового, сооруженная в честь св. Мартина и получившая нынешнее название в IX в. Большинство сохранившихся в ней мозаик принадлежит времени Феодориха. По некоторым мозаикам можно составить себе идею о прежней Равенне. Такова же церковь св. Виталия, построенная, во всяком случае, в первой половине VI в., и церковь св. Аполлинария во флоте (in Classe) с мозаиками, имеющими высокое художественное и историческое значение.

Чем далее от Равенны, тем, конечно, слабей чувствовалась связь с готским королем. В высшей степени любопытно, что Рим, столица прежних императоров, где всего сильней — вблизи цирка и сената — должны были корениться идеи о национальной свободе и память о недавнем мировластительстве, что этот Рим мало обращал на себя внимания Феодориха. Лишь в самые последние годы жизни он заметил в Риме нарождение политической партии, имевшей целью изменить ему и искать покровительства Византии, но тогда уже было поздно принимать меры к обузданию римского патриотизма.

Перестав быть столицей государства, Рим не терял, однако, своих привилегий как первый город Италии. Эти привилегии выражались и в особом административном чине для управления городом и округом Рима (praefectus urbi), и в высшем первенствующем для всей Италии церковном положении римского епископа. Феодорих был весьма внимателен к римскому сенату, который если и не имел участия в общегосударственных делах, сохранял, однако, некоторые из древних преимуществ и, между промчим, сносился непосредственно с императорами и имел голос в выборе епископа города Рима. Отношения к римскому епископу тем трудней было урегулировать, что Рим находился в церковной вражде с Константинополем. При епископах римских Геласии и Анастасии II (493—498), пока император еще не настаивал на применении Энотика, поддерживались мирные отношения, но в 498 г. в Риме произошли раздоры по случаю выбора нового папы и обнаружилась борьба политических партий. На этот раз выдвигались два воззрения: партия Анастасия, склонявшаяся к уступкам по отношению к халкидонским постановлениям, и партия его противников, не желавшая никаких уступок и подвергавшая анафеме имя Акакия. Со смертью папы Анастасия в 498 г. в самой Римской Церкви произошла схизма, выразившаяся в избрании двух кандидатов на вакантный трон: одна партия избрала в Латеране Симмаха, другая в церкви св. Марии Лаврентия; оба кандидата в один тот же день приняли посвящение. На этот раз Феодориху при всей его терпимости в делах веры нельзя было оставаться холодным зрителем римских событий. Рядом с приписываемым ему убеждением, что в деле веры нельзя никого принуждать, сохранился о нем следующий анекдот.

У Феодориха был близкий человек, православный дьякон, который ради угождения своему королю и в надежде на возвышение перешел в арианство. Но Феодорих, узнав об его отступничестве, приказал казнить его. Таким образом, хотя он предоставлял полную свободу римскому католицизму в своем государстве, но только до тех пор, пока религиозная борьба не угрожала спокойствию в стране. Партия Симмаха обратилась к Феодориху за разрешением спора, признавая в нем верховного судью и защитника интересов Церкви. Другая партия, к которой принадлежали сенат и знатные римляне, не одобряла этого шага и видела законного судью по церковным делам в императоре. Для Феодориха вопрос осложнялся еще и тем, что как раз в это же время сенатор Фест вел в Константинополе переговоры об установлении на будущее время взаимных отношений между Италией и империей. Возвратившись из Константинополя, Фест представил императорский эдикт, в котором излагались халкидонские постановления и который предстояло принять вновь избранному епископу. Хотя Симмах отказался принять и подписать эдикт, а соперник его Лаврентий изъявил на него согласие, но в Риме возгорелись страсти, начались вооруженные схватки на улицах, и Феодориху нельзя было более оставаться в стороне от этого движения. Он призвал к себе в Равенну вождей партии, разобрал дело и присудил оставить власть епископа в Риме за тем лицом, которое было избрано ранее и которое имело за себя большее число голосов. Так утвержден был на престоле св. Петра Симмах. Хотя соперник его Лаврентий и его приверженцы распускали слух, что Симмах купил золотом решение дела в свою пользу, но первое решительное вмешательство Феодориха в церковные дела окончилось вполне благоприятно. Уже в начале 499 г. Симмах мог собрать в Риме собор для утверждения церковного мира и для успокоения приверженцев Лаврентия. Весьма любопытно, что одним из постановлений этого собора обеспечивалась свобода избрания папы и подрывалось влияние светской власти в Риме: ни королевский чиновник, ни сенат не участвуют в избрании римского епископа, все дело зависит от клира и народа.

В 500 г. Феодорих посетил Рим по случаю происшедших там раздоров при избрании нового епископа. Сенат и народ оказали ему торжественную встречу за стенами города, льстецы говорили ему приветственные речи, восхваляя его как второго Траяна, а арианский король как верующий католик прежде всего посетил базилику св. Петра и отдал поклонение гробу верховного апостола. В сенате держал перед ним речь от имени сената Боэций, сам король в торжественной речи говорил народу, что свято сохранит законы императоров, и позволил иссечь эти слова на медной доске «в вечное воспоминание». Дав народу цирковые игры, король назначил в ежегодную выдачу бедным города по 120 тыс. мер хлеба. Все, по-видимому, свидетельствовало, что нет никаких недоразумений между Римом и королем Феодорихом, который повелевал в древней императорской столице с таким же авторитетом, как и у себя в Равенне.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности