Образование Прусского герцогства

Орден крестоносцев не желал мириться с итогами Тринадцатилетней войны, в результате которой он лишился большой части своей территории и оказался в ленной зависимости от польской короны. Надеяться на возвращение прежних владений и независимости лишь собственными силами теперь не приходилось — военная мощь Ордена была основательно подорвана. Поэтому великие магистры в послевоенные десятилетия активно искали союзников против Польши. Нежелание подчиняться условиям Торнского мира выразилось, в частности, в стремлении верховных правителей Ордена избежать присяги на верность королю.

Так, великий магистр (1477—1489) Картин Трухзес фон Ветцхаузен в ответ на требование короля принести присягу попытался оказать ему вооруженное сопротивление. Однако среди подданных Ордена нежелание ввязываться в войну было так велико, что магистр с трудом собрал отряд всего лишь в несколько сот человек — с такими силами сопротивляться было бессмысленно. Трухзесу пришлось на коленях просить прощения у короля Казимира Ягелло, а затем присягнуть ему на верность.

Не рискнул открыто выступить против условий Торнского мира и следующий великий магистр (1489—1497) Ганс фон Тиффен. Для такой сдержанности у него были серьезные основания.

Дело в том, что в польских политических кругах вызревал план ликвидации орденского государства в Пруссии. Этот замысел исходил от Вармийского епископа Луки Ватценроде (1447—1512), дяди по материнской линии и воспитателя великого астронома Николая Коперника (1473—1543). План Ватценроде опирался на веский аргумент: поскольку Орден был создан для борьбы с «неверными», то его пребывание в Пруссии теряло смысл. Ведь здесь прусское язычество было давно развеяно, а Литва официально приняла крещение. Епископ советовал польскому королю Яну Ольбрахту отправить крестоносцев в Молдавию или Подолию для борьбы с турками. План обсуждался в 1494 г. на совещании сыновей Казимира Ягелло: Яна Ольбрахта — короля польского, Владислава — короля Чехии и Венгрии, Александра — великого князя Литовского, Сигизмунда, тогда еще не имевшего короны. Замысел Ягеллонов поддержал Бранденбургский маркграф Фридрих; он обещал также заручиться поддержкой императора и германских князей. Польский двор искал опору в соседних монархиях, поскольку преодолеть сопротивление Ордена можно было только располагая солидной военной силой.

Осведомленный о намерениях польской короны великий магистр фон Тиффен старательно исполнял предписания Торнского мира и даже беспрекословно выделил королю в 1497 г. 400 воинов для турецкого похода. Тиффен сам возглавил свой отряд. Однако еще до начала боевых действий он умер во Львове. Поражение поляков в войне с турками и смерть великого магистра отодвинули выполнение плана ликвидации Орденской Пруссии.

Орден умело воспользовался сложившейся ситуацией. Еще при жизни Тиффена в кругу тех, кто определял орденскую политику, зародилась идея сделать великим магистром одного из родовитых германских князей. Крестоносцы ожидали, что король освободит от принятия присяги главу Ордена столь высокого происхождения, и связывали с таким политическим планом надежду на возвращение земель, утраченных после Тринадцатилетней войны.

Наиболее подходящей кандидатурой на эту роль представлялся Саксонский курфюрст Фридрих — тайные переговоры с которым были начаты еще в 1496 г. Старший брат Фридриха Георг был женат на сестре короля Польши Яна Ольбрахта. Этому обстоятельству придавалось первостепенное значение: оно вселяло надежду на благосклонность короля к будущему главе Ордена. При иных условиях польский король не одобрил бы такого поворота событий: ведь укрепление немецкого влияния в Ордене было не в его интересах. Однако, озабоченный конфликтом с турками, Ян Ольбрахт вынужден был примириться с избранием в 1497 г. Фридриха Саксонского великим магистром. Еще перед избранием Фридрих обещал крестоносцам не присягать королю. Став великим магистром, он уклонился от исполнения этого ритуала, и отношения между Орденом и польской короной снова резко обострились. Король вознамерился силой склонить строптивого вассала к подчинению, но в 1501 г. Ян Ольбрахт умер.

Новый польский король Александр, брат умершего и сын короля Казимира Ягелло, был слабовольным человеком и нерешительным политиком. К тому же ему досталось тяжелое наследие: война с великим князем Московским Иваном III, постоянные набеги татар, конфликты средней и мелкой шляхты с магнатами, наконец, тяжба с Орденом. Эти тяготы оказались непосильным бременем для нового монарха. Тон орденской стороны на переговорах с королем становился все более жестким, ее домогания — все более неумеренными. Неизвестно, чем бы закончилось противоборство Александра с крестоносцами, если бы не смерть короля в августе 1506 г.

Брат Александра, взошедший в сорокалетнем возрасте (в 1506 г.) на польский престол под именем короля Сигизмунда I, решительно потребовал присяги от великого магистра Фридриха. Король даже назначил последний срок приезда Фридриха к Краковскому двору — декабрь 1507 г. В ответ на это жесткое требование Фридрих уехал из Пруссии на свою родину в Саксонию и там развернул активную и небезуспешную деятельность по организации поддержки своей политики. В итоге он нашел союзника в лице германского императора Максимилиана I и, по крайней мере, нейтрализовал отношение к Торнскому миру папского престола. В такой обстановке летом 1510 г. в Познани при посредничестве представителей императора начались переговоры между Польшей и Орденом. Но когда Сигизмунд I понял, что за спиной крестоносцев стоит императорский двор, он решительно прервал переговоры. Напряженность в отношениях сторон еще более усилилась.

Фридрих Саксонский умер в декабре 1510 г., так и не присягнув польскому королю, но и не добившись упразднения Торнского мира и возвращения Ордену потерянных земель.

После Торнского договора Немецкий орден потерял свое значение авторитетной силы в Балтийском регионе. Попытки Ордена добиться отмены условий этого договора ни к чему не привели. Снискать любовь народа Орден уже не мог. Сам измениться тоже был не в состоянии, так как это не согласовывалось с основными идеями рыцарско-монашеской корпорации. Перспектива полного краха Ордена и полная зависимость бывшего сильного и уникального государства от верховной власти королевской Польши стали неизбежными.

Правление Фридриха Саксонского (или фон Заксена) не оправдало надежд Ордена, связанных с княжеским происхождением великого магистра. Тем не менее, стремление укрепить позиции орденского государства и усилить в нем немецкое влияние с помощью династических связей отразилось и в выборе следующего главы Ордена — Альбрехта Гогенцоллерна (1490—1568) (или Альбрехта Бранденбургского).

Третий сын маркграфа Бранденбургского Фридриха Гогенцоллерна и Зофии, дочери польского короля Казимира Ягелло, внук курфюрста Альбрехта Ахиллеса, будущий правитель Пруссии воспитывался в традициях рыцарства, светских понятий чести и славы. В этом же духе воспитывались все мужчины многочисленной семьи маркграфа, в которой было восемь сыновей и пять дочерей. В 1506 г. шестнадцатилетний Альбрехт был взят каноником ко двору Кельнского курфюрста, архиепископа Германа IV, который продолжил его воспитание, направленное на развитие и укрепление в юноше религиозных убеждений. Молодому канонику открывалась перспектива духовной карьеры, но соображения большой политики определили ему другое будущее: он стал великим магистром Немецкого (Тевтонского) ордена.

Участвуя в походе императора Максимилиана I в Италию в 1509 г., Альбрехт проявил мужество и воинское честолюбие. Кроме того он обладал светскими манерами, — а это также считалось немаловажным для претендента на высокий пост. То обстоятельство, что Альбрехт тогда еще не был рыцарем Ордена (он стал им после выборов), не имело существенного значения, так как избрание светского князя в качестве главы духовного Ордена в этом случае диктовалось политическими мотивами. Нужна была фигура правителя достаточно твердого и просвещенного, способного преодолеть тяжелый кризис, поразивший Орден, противостоять дальнейшим территориальным и политическим притязаниям польской короны, из-за которых возникали постоянные приграничные конфликты. Именно таким и представлялся маркграф Альбрехт Бранденбургский, поддержанный всем домом Бранденбургских Гогенцоллернов.

Альбрехт стал великим магистром 13 февраля 1511 г., не достигнув 21 года. В то время, когда он возглавил Орден, Польшей уже правил брат Зофии Сигизмунд I — родной дядя Альбрехта по материнской линии. Выдвижения в великие магистры человека, столь тесно связанного с польской королевской семьей, желали как в самом Ордене, так и при императорском дворе. Император Максимилиан I видел в Альбрехте потенциального союзника в борьбе против Ягеллонов за чешский и венгерский троны. Кандидатуру Альбрехта поддерживали также король Венгрии и герцог Саксонский, брат умершего великого магистра Фридриха Саксонского. При этом всеми принималось во внимание неизменное стремление Ордена к аннулированию Торнского мира или, по крайней мере, к смягчению его условий.

Некоторое представление о личности Альбрехта тех лет может дать один из первых его портретов, написанный художником Лукасом Кранахом-старшим в год избрания молодого маркграфа магистром Ордена. «Лицо Альбрехта на портрете выразительно; пожалуй, это лучший, в наибольшей степени характеризующий его портрет. Молодой человек с вопрошающим взглядом, длинными, немного спутанными волосами. Кажется, он предчувствует бремя, которое возложит на него орденский плащ. Множество перстней, которые, возможно, были дополнением художника, тем не менее, характеризуют также и Альбрехта, который со своей франконской родины вынес склонность к красивым вещам, что свидетельствовало о понимании им искусства и художников. То, что один из самых известных и уважаемых художников того времени написал портрет еще юного Альбрехта, имело для него особое значение...»

Уже в первые годы правления молодой магистр выказал твердый характер. В отношении Торнского мира он был настроен не менее решительно, чем его предшественник Фридрих Саксонский. Но сразу же после избрания он получил суровое предупреждение своего дяди короля Сигизмунда, что в случае отказа от присяги король начнет войну против Ордена. Перспектива конфликта с Польшей вызвала роптание в орденском государстве, и рассчитывать на поддержку подданных Альбрехт не мог. Несколько лет продолжалась напряженная дипломатическая борьба на грани военного столкновения. В 1515 г. Альбрехту пришлось все же официально признать условия Торнского мира как основу отношений с Польшей, но присяги он избежал и от своих первоначальных целей не отказался. Война становилась неизбежной.

Не найдя союзников среди ближайших соседей, Альбрехт заручился поддержкой великого князя Московского Василия III. Однако обещанная князем в 1517 г. помощь была отягощена такими условиями, что воспользоваться ею Альбрехт практически не смог.

Война началась в 1519 г., продолжалась с переменным успехом одной или другой стороны и закончилась через два года подписанием в Торне 5 апреля 1521 г. четырехлетнего перемирия. Договор о перемирии фиксировал статус-кво на момент прекращения боевых действий и фактически не удовлетворял ни Орден, ни польскую корону. Стороны были истощены конфликтом, и каждая из них намеревалась использовать перемирие для подготовки к последующему решительному преломлению хода событий в свою пользу. Польская корона, несмотря ни на финансовые, ни на политические трудности, а именно, — перспективу противостояния с потенциальными союзниками ордена в лице императора, Дании, Лифляндии и Москвы, — считала незыблемым основной принцип отношений с Орденом — соблюдение условий Торнского мира. Вместе с тем в верхних эшелонах польской политики вызревало осознание бесперспективности и даже рискованности военного пути разрешения конфликта с Орденом.

Для Ордена экономические, политические и социальные последствия войны оказались очень тяжелыми. Страна была опустошена, особенно в Помезании, в Нижней Пруссии, на Мазурах, на Вислинской косе. Вследствие голода, эпидемий, военных действий сократилось население края. Какое-то благополучие сохранила лишь Самбия. Содержание пяти с половиной тысяч наемников разорило орденскую казну. Военную политику Ордена не поддерживали городские сословия внутри страны, и орденская организация теряла почву под ногами в собственном государстве. Авторитет рыцарства в бюргерской среде был предельно низок — и не без оснований. Вопреки строгим требованиям устава многие рыцари обзаводились богатой недвижимостью, нарушали обет безбрачия, вели непозволительный для орденских братьев распутный образ жизни. Общественное хозяйство Ордена было в глубоком упадке. Орден крестоносцев стоял на пороге краха. Реальной становилась перспектива полного поглощения орденских владений польским королевством — и Альбрехт отчетливо понимал это. Но, в отличие от Польши, он рассматривал новую войну как наиболее приемлемое средство разрешения конфликта.

В апреле 1522 г. он отправился сначала в Прагу, а потом к германским княжеским дворам, чтобы заручиться там финансовой помощью и обрести союзников в борьбе с Польшей. Большое значение он придавал сближению с Данией, игравшей вместе с Норвегией и Швецией важную роль в Балтийском регионе с момента заключения Кальмарской унии (1397 г.). В целом его надежды на получение немедленной и реальной помощи от Европы не оправдались, а срок перемирия с Польшей истекал, и необходимо было принимать срочные меры, чтобы выйти из трудного положения.

Под бременем неудач великий магистр уже помышлял о возможных радикальных мерах — таких, как отказ от своего высокого сана в пользу герцога Эриха Брауншвейгского, орденского комтура в Мемеле, — личности ординарной и известной своим беспутством, — и о переходе на службу к французскому королю. Но в Европе наступили новые времена. Новые идеи и тенденции общественного развития указали Альбрехту совершенно иной выход из трудного положения. Год 1517 вошел в историю как время начала открытой борьбы «отца Реформации», виттенбергского богослова Мартина Лютера (1483—1546) за коренное преобразование западной христианской церкви. Лютер обнародовал в Виттенберге свои знаменитые 95 тезисов, направленных против папской власти и всей католической церковной иерархии, против продажи за деньги отпущения грехов (индульгенций). Проповеди Лютера находили живой отклик у сограждан реформатора. Его учение, в котором единственным авторитетом в вопросах веры признавалось Священное Писание, быстро распространилось в германских землях. Ближайшего сподвижника Лютер нашел в лице профессора Виттенбергского университета Филиппа Меланхтона (1497—1560), прозванного за его религиозную и просветительскую деятельность «учителем Германии».

Католическая церковь немедленно обвинила Лютера в ереси и даже предприняла попытку расправиться с ним, вызвав в Рим для ответа. Но это только подхлестнуло непокорного богослова. Его голос креп, идеи принимали все более ясную форму, а его призывы к переосмыслению религиозных догматов, к секуляризации богатых церковных и монастырских земель и замков, к непризнанию власти и авторитета пап, кардиналов, епископов поднимали против старой церкви огромные массы немецкого населения. 10 декабря 1520 г. Лютер демонстративно сжег папскую буллу, призывавшую его к покаянию, чем еще больше укрепил сочувствие к себе паствы.

Будучи в 1522 г. в Нюрнберге, Альбрехт слушал в церкви св. Лоренца (Лаврентия) проповеди горячего сторонника лютеранского учения Андреаса Осиандера и познакомился с ним лично. И уже в следующем году под влиянием пламенных речей нюрнбергского проповедника и личных бесед с ним, после долгих раздумий великий магистр католического Тевтонского ордена, пусть еще тайно, но по существу уже принял лютеранство, столь враждебное католицизму. О симпатиях Альбрехта к новому учению стало известно Мартину Лютеру. 28 февраля 1523 г. реформатор обратился с открытым письмом «К рыцарям Немецкого ордена», убеждая их в том, что Орден давно изжил себя и как клерикальная, и как светская организация, что его существование абсурдно, что вместо распутного образа жизни, в котором погрязли многие братья вопреки обету безбрачия, следует перейти к истинному — супружескому — целомудрию. Это письмо возымело действие, и уже весной 1523 г. на рейхстаге в Нюрнберге Альбрехт с известной осторожностью публично высказался в положительном смысле о реформационном движении. Эволюция взглядов великого магистра послужила сигналом для определенных кругов в Польше, и очень скоро произошло важное событие, предоставившее Альбрехту шанс мирного урегулирования прусско-польского конфликта.

С дипломатической миссией в Нюрнберг прибыл посланник польского короля Сигизмунда Ахатиус фон Цемен (по-польски Цема). Помимо королевских поручений, не относившихся к орденским делам, Цемен имел и совершенно секретное задание, о котором не ведал даже король. Посланник должен был тайно встретиться с Альбрехтом и передать ему политические предложения от имени тех сил в Польше, которые сочувствовали реформационному движению. Тайные переговоры состоялись в частном доме в Нюрнберге глубокой ночью в начале апреля 1523 г. Эта встреча оказалась чрезвычайно важной для Альбрехта, о чем свидетельствуют собственноручно написанные им воспоминания:

«Что сказал мне в 1523 г. в Нюрнберге тайно ночью в доме Михаэля Родена Ахатиус Цемен, староста Старогарда, доверенное лицо господина Томицкого, епископа и вице-канцлера Польши, и господина Кристофа фон Шидловитца (по-польски Шидловецкого), воеводы Кракова, Верховного канцлера Польской короны, передавший мне их послание с их собственноручными подписями.

Для начала он убедил меня дать ему клятву, что я ни одному человеку в мире не скажу ни слова о том, что ему приказано было мне передать. После некоторого обсуждения этого вопроса я согласился, так как он мне сказал, что поклялся обоим господам никому об этом не говорить, только мне одному. Посланник короля Франции в Кракове сообщил этим господам, что я намереваюсь перейти под власть французского короля и даже лично отправиться к нему с этим, и свою страну и свой народ передать герцогу Эриху фон Брауншвейгу. Как только они узнали об этом, то тотчас отправили его (Цемена) ко мне, чтобы отговорить меня от этих шагов, так как они, как советники польской короны, большое значение придают нашей кровной дружбе и тому, что я племянник польского короля. Так как они поняли, что я хочу передать должность великого магистра, они посоветовали мне передать ее никому иному, как только их господину и моему дяде, который обеспечит меня и землей, и людьми, и даже деньгами. Приняв все во внимание, я дал господину Цемену следующий ответ.

Он должен мне поклясться, что не скажет ничего никому, кроме тех двух господ, что прислали его сюда, и с них возьмет клятву никому, кроме его королевского величества, ничего не говорить. Он принес клятву, и ответ мой звучал так: «Господин Цемен! Я слышал слова божественной правды, и в моем нынешнем положении я обращаюсь к святым словам как более приятным. Вы знаете очень хорошо, что делал я, пока не настало время познания Бога. И вы знаете, что был оговорен короткий мирный перерыв, в течение которого я должен был найти пути к тому, чтобы усилить Орден, получить от империи и дворянства необходимую помощь, чтобы я мог защищаться от польской короны. И сейчас для этого было бы самое подходящее время, так как Данциг и Эльбинг охвачены волнениями и демонстрируют непослушание. И надо было бы использовать момент, так как от городов очень много зависит.

Но, дорогой господин Цемен, вы знаете, что я прилежно читал и слушал слова божественной правды, и что я (и это правда) просил о службе короля Франции, и что я почти согласился передать Орден упомянутому фон Брауншвейгу, так как Орден и великий магистр не едины с польской короной, что постоянно ведет к кровопролитию.

Перемирие подходит к концу, и я призывал все сословия Римской империи найти компромисс, но понял, что властители не могут прийти к единому решению и не хотят ничего сделать для Ордена. Поэтому маркграф Георг фон Ансбах и Фридрих, герцог Лигница, связались с королем Польши и начали переговоры. О том же самом просят господин Кристоф Шидловитц и епископ Польши. Я должен теперь осуществить на деле эту договоренность, а король Польши должен давать мне деньги и проявлять по отношению ко мне больше милости и благосклонности, чтобы я на деле ощущал его покровительство».

Как видно, Альбрехт Бранденбургский в сложившейся ситуации проявил недюжинные дипломатические способности и извлек максимально возможную для себя пользу из опасений Польши: Прусское орденское государство может попасть в орбиту влияния Франции со всеми нежелательными для польской короны последствиями. Он получил вполне приемлемые предложения польской стороны о заключении мира. Теперь нужно было тщательно обдумать практические шаги в отношениях с Польшей и будущую судьбу Ордена.

Летом 1523 г. Альбрехт тайно, через посредника, поделился своими сомнениями и мыслями о будущем Ордена с Мартином Лютером. Великий магистр просил Лютера просмотреть статуты Ордена и высказать свое мнение о возможных путях его реорганизации. Реформатор определенно советовал Альбрехту распустить Орден и секуляризировать (то есть обратить из церковной собственности в светскую) орденские владения в Пруссии. При таком обороте дела Альбрехт мог бы стать светским правителем нового государства с передаваемой по наследству властью. Около этого же времени Альбрехт послал в орденскую столицу Кенигсберг первых трех лютеранских проповедников. Один из них, Иоганн Брисман, уже в конце сентября начал читать в Кафедральном соборе проповеди в умеренно лютеранском духе. В Орденской Пруссии начиналось реформационное брожение.

Наконец, 29 ноября 1523 г. в Виттенберге состоялась личная встреча великого магистра с Лютером и Меланхтоном, на которой присутствовал также Пауль Сператус (1484—1551) — будущий советник герцога Альбрехта. На встрече Лютер убеждал Альбрехта в необходимости роспуска Ордена, провозглашении в его границах светского княжества и женитьбы князя, которая положит начало княжеской династии. Аргументы реформатора нашли живой отклик в душе великого магистра. После этой встречи решимость Альбрехта начать коренные преобразования в Орденской Пруссии заметно окрепла. Однако чтобы дело приняло практический оборот, потребовались еще и время, и значительные дипломатические усилия как в отношениях с Польшей, так и внутри орденского государства, — ибо и здесь и там существовала сильная оппозиция планам секуляризации.

Переговоры о будущем Орденской Пруссии велись в королевской столице Кракове до весны 1525 г. Когда все условия были согласованы с королем, туда приехал Альбрехт. 8 апреля стороны подписали акт об упразднении Немецкого ордена в Пруссии и об образовании на его бывших землях Прусского герцогства. Через два дня, 10 апреля 1525 г., на главной площади Кракова в присутствии королевской семьи, дипломатического корпуса, двора и знати, при огромном стечении простого люда состоялась пышная церемония принесения присяги Альбрехтом. В 11 часов утра послы Альбрехта во главе с епископом Квейссом приблизились к трибуне, на которой восседал король Сигизмунд I (1466—1548). Упав на колени, они просили короля оказать милость пославшему их и передать ему в ленное владение Пруссию. От имени короля его вице-канцлер дал положительный ответ, после чего послы «сообщили» эту весть стоявшему поодаль Альбрехту. Великий магистр в последние минуты своего пребывания в этом сане подъехал верхом к трибуне, спешился и, припав на одно колено, поблагодарил короля. Сигизмунд вручил ему белый штандарт с черным орлом и литерой «S» — Sigismundus — символ власти в герцогстве. Торжественный ритуал завершился присягой Альбрехта на Евангелии, после чего крестоносцы из его свиты демонстративно сорвали со своих плащей черные кресты — знак Тевтонского ордена. Так прекратил свое существование Орден крестоносцев в Пруссии, а его великий магистр Альбрехт Гогенцоллерн стал герцогом Альбрехтом I. В заключение торжеств был отслужен пышный молебен, а после него устроен подобающий случаю королевский пир.

Через три дня герцог уехал в Силезию, где заказал местным ювелирам усыпанную драгоценными каменьями золотую цепь с тем же знаком «S», а 9 мая его приветствовала звоном колоколов столица нового герцогства Кенигсберг. Теперь можно было продолжить воплощение замыслов, не предававшихся прежде широкой огласке: 6 июля в герцогстве было официально введено лютеранство как государственная религия. Меньше чем через год — 1 июля 1526 г. освобожденный от обета безбрачия Альбрехт женился на старшей дочери датского короля Фридриха I Доротее.

Важнейшие положения Краковского договора состояли в следующем. Прусское герцогство становилось ленником польской короны, и в нем устанавливалась верховная светская наследственная власть по мужской линии с сохранением ленной зависимости от Польши также при наследниках Альбрехта. Статья девятая гласила: «Маркграф Альбрехт должен польской короне и его величеству королю Польши как своему естественному господину принести клятву на верность и в дальнейшем проявлять послушание по отношению к его королевскому величеству, как и подобает пожалованному леном князю по отношению к своему сюзерену». То же самое обязаны были сделать братья Альбрехта (маркграф Георг фон Бранденбург-Ансбах, маркграф Казимир фон Бранденбург-Кульбах и маркграф Иоганн фон Бранденбург-Ансбах) и в первую очередь маркграф Георг фон Бранденбург как ближайший наследник прусского герцога. Просьбу Альбрехта о пожаловании леном всего дома Ансбахов король отклонил.

Договором предусматривалось также, что в случае смерти Альбрехта и его братьев, а также их прямых наследников земли Пруссии полностью перейдут в наследное владение его королевского величества и польской короны. Это положение было принципиально новым и явилось прямым следствием секуляризации: только светское владение могло быть унаследовано польской короной, прежнее же религиозное орденское государство теоретически полагалось «вечным», а его владения никем не наследуемыми.

Подписанием Краковского договора Альбрехту удалось добиться признания Польшей двух важных для него положений: статуса Пруссии как светского герцогства, хотя и зависимого от польской короны; неизменности границ своего государства и возврата захваченных Польшей в ходе военных действий городов, замков и другого имущества, находившегося на ее территории. Королевское величество передало в наследный лен Альбрехту «ниженазванные земли, города, замки, селения, а именно: три города вокруг замка Кенигсберга и сам замок, Лохштеттен, Варген, Гирмав, Пубетен, Рудав, Шакен, Каймен, Кремитен, Вальдав, Тапиав, Таплаукен, Нарбетен, Инстербургк, Алленбургк, Вонстраф, Гирдавен, Ангербургк, Норденбургк, Лабиав, Лавкишкен, Тильзет, Рагнет, Розиттен, Виндбергк, Мимель, Бранденбургк, Кройцбургк, Фридланд, Доменав, Бартен, Летцен, Бальге, Хайлигенбайхель, Цинтен, Ландсбергк, Прейшеилав, Бартенштайн, Зегестен, Зайнсбургк, Раин, Растенбургк, Лик, Йохансбургк, Холланд, Либештатт, Мюльхавзен, Морунген, Пассенхайм, Ортельсбургк, Остерроде, Хоенштайн, Найденбургк, Золдав, Гильгенбургк, Шиппенпайхель, Дойчеилав, Пройшемаркт, Либемёель, Зальфельдт, Ризенбургк, Мариенвердер, Тиренбергк, Лабтав, Шонбергк, Повунд, Горгенбургк, Розенбургк, Гардензее, Невхаус, Фрайенштатт, Задав, Фишхаузен, Бишофвердер, Меденав...».

Упразднение Ордена и превращение Пруссии в светское герцогство влекло за собой разрыв связей с империей, которыми Альбрехт пренебрегать не мог. Герцог всегда считал себя германским князем и хотел остаться им. Он пытался объяснить императору Карлу V из дома Габсбургов и его брату эрцгерцогу Фердинанду причины своих действий, но был заклеймен ими как еретик и изменник. Альбрехт получил приказ Карла предстать перед имперским судом (рейхскаммергерихтом). По указанию своего сюзерена, короля Польши, герцог на суд не явился и был объявлен вне закона.

Император всячески пытался сломить волю ослушника, даже грозил войной. Он назначил магистра Немецкого ордена в Германии (дойчмейстера) Вальтера фон Кронберга полномочным администратором в Пруссии, предоставил ему свободу действий, обещая военную поддержку. Юридически это была попытка создать видимость двоевластия в Пруссии.

Понимая опасность такого поворота событий, Альбрехт обратился за поддержкой к дружественным имперским князьям, которые не желали усиления власти Габсбургов и торжества приверженцев старой веры. Однако Габсбурги и сами не хотели обострять отношения с сюзереном Альбрехта, польским королем, с которым приходилось считаться из-за постоянной угрозы императорским владениям со стороны турок. Это не означало снятия опалы с герцога. Она продолжалась еще долго, то обостряясь, то затухая и даже приобретая характер военного противостояния, как это было, например, в период попыток императора Карла V протолкнуть на датский престол своего родственника Христиана II. Альбрехт яростно противился этому, поддерживая противную сторону — брата своей супруги Доротеи — Христиана III. В конечном счете политика, сторонником которой был Альбрехт, в этом конфликте восторжествовала. В 1537 г. Христиан III был коронован в Копенгагенском соборе к неудовольствию императора, раздражение которого против Альбрехта еще больше возросло.

Переломный момент в отношениях герцога с императором наступил только в 1549 г., когда Габсбурги заключили с польским королем Сигизмундом II Августом наступательно-оборонительный союз, и сюзерен Альбрехта заслонил собой своего ленника. Через два года на Аугсбургском рейхстаге 1551 г. было принято решение об оправдании герцога. В то же время Немецкий орден так и не простил Альбрехту его отступничества. Не признал реорганизацию орденского государства в герцогство и папа римский. Даже когда герцогство стало королевством в объединенном Бранденбургско-Прусском государстве, папа упрямо продолжал называть Фридриха I курфюрстом.

В таких непростых условиях начиналась деятельность герцога Альбрехта, подвергавшегося давлению не только со стороны императора и папы, но и со стороны своего дяди, короля Польши Сигизмунда, и его жены Боны, которым не могло нравиться независимое поведение кенигсбергского племянника. Тем более, не без оснований имевшего виды на польский престол для своей фамилии.

И хотя Краковский договор содержал статьи, подчеркивавшие подчиненное положение герцога, Альбрехт все-таки получил достаточно самостоятельности для решительных преобразований в государстве, где быстро укоренялось евангелическое вероучение.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности