Шотландия во второй половине XII века

Развитие Шотландии не было постоянным и однонаправленным: вторая половина XII в., время правления внуков Давида I, ознаменовалась замедлением процессов консолидации, хотя они и продолжались, несмотря на гражданские волнения и на одну серьезную неудачу, в результате которой Шотландское королевство чуть было не утратило свою независимость. Старший сын принца Генриха Малькольм IV унаследовал престол своего деда, и тут же обнаружился главный недостаток новой системы наследования престола, ибо новому правителю не исполнилось еще и 12 лет. Корона Шотландии была возложена на голову несовершеннолетнего короля, а малолетство государей стало на долгое время постоянным проклятием этого королевства.

Смерть сильного короля и восшествие на престол ребенка вскоре привели к тяжелым последствиям. Через несколько месяцев король Норвегии собственной персоной встал во главе нападения на восточное побережье Шотландии и разграбил Абердин. По всей видимости, это был всего лишь пиратский набег, предпринятый ради добычи, но еще до конца 1153 года в Хайленде произошло более серьезное событие. Область Морей, никогда не отличавшаяся любовью к потомкам Малькольма II, отказалась подчиняться ребенку, а под рукой был взрослый представитель королевского дома, так как внук Лулаха Малькольм Мак-Хет, которого Давид захватил в плен в 1135 г., оставил сына Дональда, а у того появился весьма могущественный союзник, поскольку его мать была сестрой Сомерледа, лорда Морвена, Лохабера и Аргайла. Национальность Сомерледа с трудом поддается определению, так как его называют и пиктом, и гэлом, и норвежцем, и галл-гэлом; по-видимому, он стоял во главе гэльского возрождения на Островах. На некоторое время вспыхнула опасная местная война. Впрочем, в 1156 г. Сомерледа отвлекли другие честолюбивые замыслы. Норвежский король Островов, Годред Олафсон, был его племянником. Он стал настолько непопулярным среди своих подданных, что некоторые из них призвали править ими сына Сомерледа — Дугала. Сомерлед поддержал своего сына в борьбе против Годреда. Отчасти военные действия этой партии увенчались успехом, так как Годред, хотя и удержал Мэн и Северные Острова, был вынужден уступить Дугалу Острова Южные. Между тем Дональд Мак-Малькольм лишился своего сильнейшего союзника, и восстание в Морее сошло на нет.

Тем не менее, несмотря на то что опасность со стороны Морея продолжала существовать, на юге Шотландии возникла еще более серьезная угроза. В 1154 г. умер английский король Стефан. Его сын умер еще раньше, и престол, как и было условлено, наследовал внучатый племянник Давида и двоюродный брат Малькольма молодой принц Генрих Анжуйский, Генрих Плантагенет.

Эта перемена оказала существенное влияние на историю Шотландии, хотя бы по той причине, что в результате на всем протяжении Средних Веков ее соседями стали короли из рода Плантагенетов, а почти все они обладали наследственным плантагенетским темпераментом. Зачастую из этого рода выходили люди обширного ума и почти всегда огромного личного обаяния, но их отличали некоторые черты характера, которые их современники объясняли происхождением Плантагенетов от самого дьявола. Для представителей этого рода было в высшей степени характерно какое-то жестокое и безжалостное непостоянство, которое в сочетании со столь же яростной жадностью и зачастую с высокими дарованиями во многом способствовало введению конституции в Англии и делало их опаснейшими соседями для других стран. Их внешняя политика привела к подчинению Уэльса и контролю над Ирландией, но она же ввергла страну в Столетнюю войну с Францией и Трехсотлетнюю с Шотландией, а эти войны, хотя и нанесли жестокий урон противникам, привели в результате столетий кровопролития и трат на военные расходы всего лишь к захвату Берика, острова Мэн и к удержанию островов в Ла-Манше, которые были частью Нормандского герцогства. В 1154 г. Генриху исполнился 21 год, и он занимал совершенно иное положение, чем тот шестнадцатилетний юноша, который пять лет назад обещал отдать Нортумберленд своему двоюродному деду. За эти четыре года он без войны получил не только Англию, но и добрую половину Франции. Его мать принесла ему власть над Нормандией, его отец умер, оставив ему Анжу и Мэн. В 1152 г. королева Франции добилась расторжения своего брака и вышла замуж за Генриха, принеся ему в приданое почти всю Западную Францию от Луары до Пиренеев, а в глубь страны — до Оверни. Со временем она стала называть себя «Элеанора, гневом Божьим королева Англии», но этот союз доставил ее супругу огромное могущество. Отныне он уже был не странствующим принцем, ищущим поддержки у сильного короля Шотландии, а взрослым мужчиной, повелителем огромных владений, простиравшихся от границ Шотландии до испанских рубежей. А шотландский король был мальчиком двенадцати лет, у которого уже был соперник, притязающий на его трон и развязавший гражданскую войну.

Кроме того, над Шотландией нависла реальная угроза войны с норвежцами.

К 1156 г. Генрих подавил все оппозиционные выступления в Англии и потребовал вернуть английские фьефы, которые держал Давид — по словам Генриха — от императрицы Матильды. Малькольм IV был не в состоянии сражаться за владения деда. Короли встретились в Честере. Малькольм вернул Нортумберленд и Карлайл, но получил во владение Хантингдон, ярлство своей бабки, сохранив свое (королевское) достоинство (salvis omnibus dignitatibus suis): иными словами, он был вассалом Генриха в отношении этого ярлства, как Генрих был вассалом Людовика VII по своим французским фьефам.

Отношения между двумя странами развивались вполне мирно, хотя и не отличались былой интенсивностью. В 1158 г. Малькольм навестил Генриха в Карлайле. Ему было уже восемнадцать, и, очевидно, он хотел, чтобы Генрих посвятил его в рыцари, как в свое время на том же месте Генриха посвятил в рыцари Давид. Но Генрих отказал юноше. Возможно, причина лежала в том, что юноша еще ничем не проявил себя. Кажется, Малькольм, несмотря на трения из-за Нортумберленда, испытывал нечто вроде мальчишеского восторга по отношению к своему блестящему родичу, уже закаленному бойцу, и на следующий год, не послушав совета своих лордов, отправился с Генрихом на войну в Южную Францию, принял участие в бесплодной осаде Тулузы и, получив рыцарское звание в Туре, вернулся в свое королевство в 1160 г.

Он сразу же оказался в большой опасности. Его вельможам чрезвычайно претило поведение короля и его симпатии к Генриху, которые они сочли недостойными, и теперь несколько знатных лордов во главе с ярлом Стратерна попытались захватить его в Перте, намереваясь, по-видимому, возвести на престол его брата. Однако к тому времени Малькольм IV уже стал мужчиной. Он предпринял энергичную контратаку и подавил их выступление, одновременно подавив вспыхнувшее в Голуэе восстание столь эффективно, что старый Фергус (вероятно, входивший в число заговорщиков под началом ярла Стратерна) отдал ему в заложники своего сына, а сам постригся в монахи в аббатстве Святого Распятия. Его беспокойная и полунезависимая провинция была приведена в полное подчинение короне.

Малькольму IV исполнилось 19 лет, и на протяжении того краткого отрезка времени, который ему было суждено прожить, он правил страной очень энергично. Кажется, он стремился идти по стопам своего деда, особенно в отношениях с Церковью, так как к периоду его правления относится основание нескольких важных монастырей, хотя не все они были заложены самим королем. Он привез цистерцианцев в Купар Ангус и основал странноприимный дом на английской дороге через Сутру и женский цистерцианский монастырь в Мануеле. Характерной чертой церковной истории этого царствования является количество основанных тогда женских монастырей. Мать Малькольма построила знаменитый приорат в Хеддингтоне, также для цистерцианских монахинь, а ярл Марча Коспатрик предоставил им жилища в Экклсе и Колдстриме. Возможно, он же основал еще один женский монастырь в Северном Берике. Ухтред Голуэйский, сын и преемник Фергуса, пригласил монахинь-бенедиктинок в Линклуден. Цистерцианское влияние вышло за пределы Шотландского королевства, так как сын Сомерледа подарил этому ордену жилье в Садделле в Кинтайре. Однако самым примечательным событием в религиозной жизни Шотландии того времени стало основание не цистерцианского, а клюнийского аббатства Пейсли Уолтером Стюартом.

Скорее всего, в продолжение политического курса Давида I, поощрявшего торговлю, Малькольм заключил брачный союз с представительницей фламандского правящего дома. В 1162 г. он выдал свою сестру Аду за Флоренса, графа Голландского, «человека всевозможных достоинств и честности», который привез ее «в великолепных одеждах и украшениях и в сопровождении военных судов». Другая его сестра, Маргарита, в 1160 г. вышла замуж за герцога Бретонского; у нее была одна дочь, несчастная Констанция, впоследствии ставшая женой Годфри (Жоффруа), сына Генриха Английского.

Многообещающему самостоятельному правлению Малькольма IV не суждено было длиться долго. В 1163 г. он тяжело заболел во время визита к королю Генриху Английскому. На некоторое время он оправился от болезни и прибыл в Вудсток, где вассалы Генриха клялись в верности его сыну. Следующий год принес с собой возобновление и устранение старой угрозы. Сомерлед высадился в Ренфрью, на берегу Клайда напротив своих владений, со всеми войсками, которые он смог набрать в Аргайле и на Островах и при поддержке различных ирландских союзников. Он разграбил Глазго. Уолтер Стюарт успешно отразил это нападение, а Сомерлед погиб, скорее всего, от рук своих же подданных, и его войска рассеялись. Его владения распались, и Острова были поделены между собой его сыновьями, а остров Мэн, очевидно, вернулся под власть Годреда.

Эти события на некоторое время устранили западную угрозу, но Малькольм IV не смог воспользоваться победой. Прежде чем успел пройти год, 9 декабря 1165 г. он умер в Джедборо. На тот момент ему не исполнилось еще и 24 лет, и он был неженат.

Престол унаследовал его брат Вильгельм, уже достигший зрелости: ему было 22 года, он был рыжеволос и крепок сложением. Однако хотя новый король обладал значительным личным обаянием и неоспоримой храбростью, он отличался склонностью легко менять свои решения и был похож скорее на странствующего рыцаря, чем на разумного и ответственного короля. Один современник Вильгельма, англо-норманн, назвал его «смелым, высокомерным и дерзким, хорошим рыцарем с прекрасными рыцарскими качествами» (pruz, merveillus e hardi... chevalier bon e de grant vasselage). Очевидно, Вильгельм полностью заслужил эту похвалу, но королю Шотландии пристали совсем другие черты характера. Из-за своей впечатлительности и пылкости он легко увлекался женщинами, и его юность и молодость ознаменовались чередой любовниц. Позднее он успокоился и стал править «с мягкостью и милостью, преданностью религии и щедрыми пожертвованиями, набожный, предусмотрительный и мирный, везде поддерживая справедливость и беспристрастность». Геральд Камбрийский, капеллан Генриха II, отдавший Вильгельму эту дань уважения на основании личного знакомства, называет его «удачливым правителем и успокоителем» (rector felix et moderator) Шотландии. Тем не менее, хотя с годами (а Вильгельм прожил долгую жизнь) в нем возрастало чувство ответственности за судьбы страны, кажется, что это чувство легло на его плечи слишком тяжким грузом и что у него не доставало силы нести ее с безмятежностью подлинного вождя. Его царствование стоит между правлениями Давида I и поздних Александров, как период серого восточного ветра и пыльных заносов между временами солнечного света и цветения природы.

В наследство ему досталась все та же Шотландия Давида I, хотя внутри- и внешнеполитическая обстановка складывалась далеко не благоприятным образом: однако он не унаследовал от деда обширных фьефов в Северной Англии, и стремление вернуть себе власть над ними в противостоянии с ошеломляющей мощью Анжуйской империи привело к страшной катастрофе. Впрочем, такому исходу борьбы немало способствовал и недостаток стойкости, присущий самому Вильгельму. Он все еще сохранял власть над некоторыми землями в Англии, которые достались его брату, и когда в 1165 г. он отправился приносить за них обычную вассальную клятву, то выдвинул притязания и на другие северные фьефы. Генрих гневно отказал ему: один из советников английского короля высказался в пользу Вильгельма, и (как сообщает очевидец этих событий в личном письме архиепископу Кентерберийскому) Генрих впал в неописуемую ярость, свойственную всем Плантагенетам. Он разорвал на себе одежду, но не остановился на этом и разорвал еще и шелковое покрывало с ложа, на котором сидел, горстями вырывал солому, служившую ковром, и грыз ее посреди учиненного беспорядка.

Вильгельм, скорее всего, воздерживался от таких проявлений своих чувств, но также не был дружелюбно настроен. В то время Генрих втянулся в жестокую вражду с Церковью в лице Беккета, которого сам же и сделал архиепископом Кентерберийским. Напряженные отношения установились у него и с Людовиком VII, его сюзереном в отношении всех французских фьефов, причем их личные отношения — ибо Людовик был первым мужем английской королевы Элеаноры — могли лишь усилить неприязнь. В 1168 г. Вильгельм заключил с Людовиком VII союз, положивший начало той долгой дружбе между двумя странами, которой суждено было в моменты наивысшей опасности в XV в. спасти Францию, в XVI в. Шотландию, и оставить после себя древнюю традицию гостеприимства, до сих пор служащую на благо путешественнику-шотландцу. Тем не менее Генрих и Людовик не стали нарушать мир, и в 1170 г. Вильгельм по приглашению Генриха прибыл в Виндзор на церемонию коронации наследника английского престола, «молодого короля» Генриха, которого его отец в целях безопасности короновал при жизни, заставив английских баронов принести ему клятву в верности.

Этот год завершился в Англии убийством Беккета, потрясшим весь христианский мир и даже, со временем, вызвавшим угрызения совести у самого Генриха. На следующий год англичане начали войну в Ирландии, стремясь присоединить к своим владениям весь остров, только недавно несколько оправившийся от долгого норвежского владычества. Однако в 1156 г. Папа Адриан IV, единственный англичанин, когда-либо носивший тиару, подарил Генриху управление церковными владениями; Папа не имел на это права, но это дало Англии возможность утверждать, что закон — на ее стороне. Сначала события в Ирландии развивались неспешным ходом, но в 1169 и 1170 гг. норманнские бароны, заключив номинальные союзы с ирландскими королями, вторглись на остров и захватили удобные плацдармы для дальнейших действий. В 1171 г. Генрих лично прибыл в Ирландию и довершил завоевание острова, что привело к образованию у Англии незакрывающейся гноящейся раны, а Ирландии принесло столетия горя и страданий.

В 1173 г. Вильгельм вмешался в английскую гражданскую войну. Сыновья Генриха выросли, а жгучая ненависть между сыном и отцом была в порядке вещей в роду Плантагенетов. Кроме того, прежняя безрассудная страсть королевы Элеаноры к своему супругу теперь уступила место не менее пылкому отвращению. Объединившись, мать и сын подняли против короля мятеж, который поддержали Людовик Французский, граф Фландрии Филипп и некоторые могущественные английские вельможи. Молодой принц Генрих предложил Вильгельму Нортумберленд, а его младшему брату Давиду Кембриджшир. Вильгельм принял предложение и в конце лета того же года напал на Англию, осадив Уорк и Карлайл. Юстициарий и коннетабль Англии собрали армию, и Вильгельм отступил, чтобы преградить ей путь к границе. Еще до того, как два войска сошлись, английские вожди получили известие, что ярл Лестера высадился на юге, чтобы поддержать мятежников. Вожди спешно заключили перемирие с Вильгельмом, разведка которого оказалась не на высоте, и вернулись на юг, чтобы отразить новую угрозу. Война продолжалась, но Вильгельм, связанный перемирием, не мог участвовать в ней. Перемирие закончилось в январе, и он позволил военачальникам Генриха купить другое, до Пасхи. Его брат между тем стоял во главе английских войск молодого принца, который находился во Франции, и летом Вильгельм напал на Англию, чтобы помочь ему.

Для Генриха наступили тяжелые дни: у него даже проснулась совесть. Он публично покаялся в убийстве Беккета, устроив шествие к его гробнице. Во время шествия король шел босым и стегал себя. В тот день, как не преминули отметить почитатели Беккета, удача вернулась к королю Англии, и произошло это самым эффектным образом. Сначала наступление Вильгельма развивалось весьма успешно, ему удалось взять несколько городов и замков. В июле он послал большую часть своего войска под началом Дункана, ярла Файфа, разграбить Йоркшир, а сам с другой частью армии остался позади него. 13 июля отряд английских рыцарей выступил из Ньюкасла под прикрытием густого тумана и вскоре... совершенно заблудился. Когда туман рассеялся, они обнаружили, что находятся неподалеку от Аника рядом с маленьким отрядом рыцарей и воинов, которые, спешившись и сняв шлемы, готовились отобедать. Английские рыцари поняли по знаменам и доспехам, что это были Вильгельм Шотландский и его охрана. Люди Вильгельма увидели англичан, но, очевидно, приняли их за отряд ярла Файфа и пребывали в этом заблуждении до тех пор, пока те не подошли вплотную. Английский отряд был сильнее, и здравый смысл требовал бежать. Однако Вильгельм, забыв, что он король и глава армии, и помня лишь о том, что он рыцарь и у него есть возможность вступить в схватку, вскочил на коня и бросился в атаку. Английский сержант ударил его коня снизу, король упал, сверху его придавила лошадь. Так он попал в плен. Его рыцари при виде случившегося добровольно сдались, чтобы разделить участь повелителя. С триумфом пленника привезли к Генриху.

На этом и закончился мятеж. Шотландские вожди перессорились и вернулись на родину, а английские вельможи подчинились своему королю. Угрожавший высадкой флот рассыпался, и через три недели Генрих вновь стал повелителем Англии и смог переправиться через Ла-Манш, чтобы вступить в борьбу со своим сыном и королем Людовиком VII, осаждавшими Руан. И через месяц, к концу лета, он одержал в Нормандии полную победу, а молодой Генрих покорился отцу.

Вильгельм в качестве пленника был увезен за море и содержался в Фалезе. Генрих лично явился к нему, требуя в виде выкупа полного феодального подчинения Шотландского королевства, ни больше и ни меньше.

Храбрости Вильгельма вполне хватало на конную атаку, но ее оказалось явно недостаточно для личного состязания с ужасным напором Плантагенета в условиях заточения. В его защиту можно сказать, что дальнейший плен означал для Вильгельма фактическое отречение от престола и, возможно, смерть. В таком случае наследником шотландской короны становился его брат Давид, также находившийся в руках Генриха, причем ни тот ни другой еще не были женаты. Единственными возможными альтернативными наследниками могли считаться только враги их дома: Дональд Мак-Малькольм, потомок Лулаха, и Дональд Мак-Вильям, внук Дункана II. Приход к власти любого из этих претендентов означал бы вспышку широкомасштабной гражданской войны, в которую не преминул бы вмешаться Генрих со всеми силами Англии и своих огромных французских владений. Вильгельм сдался, принял все условия Генриха и в декабре подписал в Фалезе мирный договор, по которому на следующие 15 лет Шотландия оказалась под властью Англии. Вильгельм стал ленником Генриха точно так же, как его собственные вассалы были его ленниками. В договор вошло очень важное выражение. Обычная формула вассальной клятвы гласила «против всех». В данном случае она была изменена на «против всех людей Шотландии и других стран» (contra omnem hominem de Scotia et de omnibus aliis terris). Все шотландские прелаты должны были принести оммаж Генриху, как это сделали их английские коллеги, и шотландская Церковь должна была оказывать английской то повиновение, «которое следовало и пристало» (qualem facere debet et solebat). Бароны Шотландии и королевские наследники должны были принести Генриху вассальную клятву. В залог повиновения англичанам передавались Роксборо, Берик, Джедборо, Эдинбург и Стерлинг — главные пограничные твердыни и города, господствующие над границей между Севером и Югом. Принц Давид, четыре ярла и коннетабль отправились к английскому двору в качестве заложников, обеспечивавших передачу этих городов, а после своего освобождения они должны были оставить у Генриха своих наследников. Те, кто принес клятву, должны были принудить к тому же и остальных.

Вильгельм поставил под этим договором свою печать, и 15 последующих лет любопытным образом оттеняют заявления английских историков о мнимых предыдущих периодах феодального подчинения Шотландии. В данном случае в этом нет никаких сомнений: Фалезский договор повлек за собой естественные последствия, которые никогда не случались раньше, какие бы претензии ни выдвигала английская корона. Вильгельм должен был приезжать, когда бы этого ни потребовал Генрих, и привозить с собой своих баронов. Он не мог воевать со своими мятежными вассалами без разрешения Генриха. Он не мог жениться, не испросив согласия английского короля. Когда был усмирен поднявший восстание Голуэй, Вильгельм был вынужден заставить голуэйских вождей принести клятву верности королю Генриху. Ни один папский легат не мог вступать на шотландскую землю, не поклявшись предварительно не делать ничего, что могло бы нанести ущерб английской короне, а его обратный путь должен был пролегать по английской территории. Таковы были логические последствия феодальных отношений, и теперь впервые они проводились в жизнь. Из сообщений Геральда Камбрийского явствует, что при английском дворе все это расценивалось как совершенно неслыханная и беспрецедентная победа. Короля Англии прославляли за то, что он. привел «весь остров Британию, как его окружает океан, под власть одного монарха» (totam insulam Britanniae, sicut oceano dauditur, in unam monarchiam), чего не добивался никто со времен императора Клавдия (который, кстати говоря, тоже не смог этого сделать), и завоевал «столь великую и блестящую славу, бесценное и неувядающее отличие» (tantum... tam magniiicum honorem... perpetuum et impretabile decus) над всеми своими предшественниками начиная со времен пиктов и скоттов. Честное и ничем не вынужденное признание Геральдом того, что старые заявления не имели под собой ни малейшего основания, странным образом перекликается с отказом Эдуарда I на суде над Уоллесом от своих прежних притязаний на звание законного господина Шотландии: в тот момент английский король действительно сделался ее повелителем и более не нуждался в юридических фикциях.

Подданные Вильгельма неохотно приняли его капитуляцию. В те времена вряд ли где-либо существовал национализм в современном смысле этого слова. Однако в Шотландии он уже зарождался. Вернувшись в свою проданную чужеземцам страну, король столкнулся с непопулярностью среди своего народа, с общей дезорганизацией и общим ослаблением правительства. В Голуэе вспыхнул серьезный мятеж, обусловленный националистическими настроениями. Не прошло еще и пятнадцати лет с того времени, как Голуэй подчинился шотландской короне, и в упадке власти Вильгельма его вожди увидели хорошую возможность вернуть себе независимое положение. Голуэй восстал и изгнал королевских чиновников... а затем погрузился в пучину внутренних междоусобиц. Этой провинцией совместно управляли Гилберт и Ухтред, сыновья Фергуса; теперь Гилберт послал своего сына Малькольма, чтобы тот захватил Ухтреда, которого ослепили и изувечили так жестоко, что тот с радостью встретил свой смертный час. Генрих поначалу изъявил желание поддержать Гилберта при условии, что тот подчинится ему, но братоубийство оттолкнуло английского короля и он отступил. После освобождения Вильгельма в феврале 1175 г. Генрих позволил ему разрешить голуэйский вопрос. Гилберта силой принудили подчиниться и уплатить штраф, но, вернувшись в свои владения, он посулил немедленную смерть любому своему вассалу, поклявшемуся в верности королю Шотландии.

Церковь также волновалась, и на сей раз волнения определенно были вызваны националистическими настроениями. Старый спор с архиепископом Йоркским снова возродился в 1155 г. при Малькольме IV, когда Папа Адриан IV, англичанин, тщетно попытался вынудить шотландских епископов подчиниться. Разрешить этот спор был призван Фалезский договор, но при составлении его условий никто не позаботился заручиться согласием шотландских прелатов, и они отказались их выполнять. В 1176 г. Вильгельм собрал епископов в Нортгемптоне и потребовал, чтобы они принесли клятву верности Генриху. Во главе с епископом Глазго и Гилбертом де Мореем, выступавшими в роли представителей, клирики оказали энергичное сопротивление. Епископ, остановившись, очевидно, на выражении из договора qualem facere debet et solebat, заявил, что повиновение, которым шотландская Церковь «была обязана и оказывала» архиепископу Йоркскому, — не более чем вымысел. Архиепископ Йоркский сказал, что повиновение оказывалось в прошлом и должно оказываться и теперь, а Гилберт поднялся, «пылая, как раскаленное железо» (ignitus velut ferrum excandens), и гневно заговорил, напомнив англичанам о тех временах, когда шотландская Католическая Церковь (Ecclesia Scotica Catholica) явилась матерью английской Церкви. Его речь была основана на хорошем знании истории и убедила некоторых англичан. Однако прочие, «естественно» (naturaliter, по выражению Фордуна), назвали его хвастливым и вспыльчивым шотландцем (fumosus Scoticus et impetuosus), а архиепископ Йоркский рассмеялся и постучал себя по голове. Но шотландские епископы полностью согласились с доводами Гилберта, и дело зашло в тупик. Положение попытался спасти архиепископ Кентерберийский, объявив, что именно он должен принять изъявления покорности. Из-за этого заявления он и архиепископ Йоркский рассорились столь жестоко, что, так как Генрих не желал повторения случая с Беккетом, конференция была закрыта и вопрос повис в воздухе, а у шотландцев появилось время обратиться к Папе. В письме Вильгельм просил Его Святейшество обязать шотландских епископов принести английскому королю вассальную клятву. Некоторые исследователи считают письмо подделкой, но оно в любом случае не достигло своей цели. В мае следующего года новый Папа — не англичанин Адриан IV, а итальянец Александр III, энергичный противник Барбароссы, — послал шотландским прелатам копию письма Вильгельма, а в июле вынес свое решение по этому делу, приказав им не подчиняться королевским требованиям. Решение Папы через год подтвердил папский легат. Возможно, этот эпизод имеет какое-то отношение к единственному церковному сооружению, основанному Вильгельмом, ибо на следующий год шотландский король построил аббатство Аброат... и посвятил его св. Фоме Беккету.

Прежде чем были возведены стены этого аббатства, Вильгельм поссорился с самим Папой. Ссора вспыхнула из-за старого вопроса инвеституры. Александр III проводил в жизнь общие принципы Григория VII, что уже привело его к бурному конфликту с императором, которого он отлучил от Церкви. В этот момент обе стороны только начали делать первые робкие шаги к примирению.

В 1181 г. подняли мятеж несколько вельмож, попытавшихся свергнуть короля. Малькольм Мак-Хет был мертв, а его сын заточен в тюрьму, и мятежники обратились к другой ветви рода, провозгласив своим лидером Дональда, сына Вильгельма Фиц-Дункана. К середине лета положение на севере Шотландии серьезно осложнилось, а Вильгельму, кроме того, пришлось задержаться с ответными действиями, так как он должен был предварительно испросить на это разрешения Генриха. Голуэйцы также совершали набеги на Лотиан, и у шотландского короля не хватало сил справиться ни с одним из этих восстаний: он мог только сдерживать, правда весьма успешно, их развитие, и все 80-е гг. XII в. прошли под знаком надвигающейся войны.

В 1184 г. Генрих, по всей видимости, решил, что зубы дракона уже вырваны, и стал обращаться с Вильгельмом более внимательно, вернув Хантингдон, который Вильгельм передал на правах лена своему брату Давиду. К тому времени шотландский король уже достиг зрелого возраста и проявлял больше рассудительности: ему уже исполнилось более сорока лет, а он все еще не был женат, не имел законного потомства, хотя у него было несколько внебрачных детей. Вильгельм решил жениться. Он не мог этого сделать без позволения Генриха и выбрал в невесты племянницу английского короля Матильду Саксонскую.

Генриху не понравилась возможность этого брака, так как благодаря ему Вильгельм приобретал опасных союзников на континенте, но английский король притворился, что поддерживает идею своего вассала. Впрочем, сватовство так и не сдвинулось с мертвой точки.

На следующий год внутренняя междоусобица разгорелась с новой силой. Гилберт Голуэйский вернулся в свои владения, его сын оставался заложником в Англии, а Роланд, сын убитого Гилбертом Ухтреда, находился при шотландском дворе, где он женился на Елене де Морвилль, дочери коннетабля. Роланд собрал шотландскую армию и обрушился на провинцию Голуэй, очень быстро вернув ее под свою власть. Этот успех разгневал Генриха. Сватовство Вильгельма все еще замедлялось различными проволочками, так как Генрих нашел более подходящую — то есть менее опасную для него — невесту, Эрменгарду де Бомон, свою дальнюю родственницу, и предложил ее Вильгельму, пообещав отдать в приданое Эдинбург. Он приказал королю Шотландии принудить Роланда дать отчет в своих действиях. Роланд отказался и преградил проходы в Голуэй поваленными деревьями, что практически лишало королевские войска свободы маневрирования. Генрих собрал все вооруженные силы Англии, и Роланду пришлось выполнить решение английского суда, удовлетворившего требование его кузена Дункана о разделе Голуэя.

Таким образом, юг страны был усмирен. Вильгельм позволил устроить свое бракосочетание (что, естественно, по закону входило в права короля Генриха) и женился на Эрменгарде в Вудстоке, после чего отослал ее в Шотландию. К северу от Форта все еще продолжалось восстание в пользу Дональда Мак-Вильяма, принимавшее все больший размах. В 1187 г., через год после заключения брака, Вильгельм собрал всех, кого только мог, и двинулся на Инвернесс. Его сторонники не хотели, чтобы он вел их. Они потребовали, чтобы он остался позади, пока они будут продолжать движение. Между тем другие приверженцы короны отказывались идти иначе, как под его руководством. Казавшееся безвыходным положение спас Роланд Голуэйский, который, руководя небольшим отрядом, встретился с Дональдом у Мамгарва близ Инвернесса, тут же вступил с ним в бой и убил его, тем самым положив конец восстанию.

Еще до истечения этого года с Востока пришли известия, взбудоражившие весь христианский мир и оказавшие значительное влияние на судьбы Шотландии. В начале столетия мусульманские силы на Востоке объединились, и первыми результатами этого объединения явились падение государства крестоносцев Эдессы и бесславный провал Второго крестового похода, закончившегося в 1148 г. Султан Саладин окружил латинские княжества, и в этом году король Иерусалимский бросил ему вызов. В великой битве, которую иногда называют Хэттинским побоищем, Саладин разбил христианские войска, устроив устрашающую резню. В октябре он взял Иерусалим.

Папа умер от горя. Его преемник выступил с проповедью новой Священной Войны. На призыв первыми откликнулись итальянские норманны, но затем крест приняли император Священной Римской империи и король Франции. Генрих, уже находившийся в преклонном возрасте и вспомнивший о своих грехах, захотел присоединиться к крестоносцам. Ему нужны были деньги, много денег, чтобы набрать армию. Отношения с Вильгельмом стали более дружелюбными, Шотландское королевство уже оправилось от последствий междоусобиц, а Эдинбург в качестве приданого Эрменгарды вернулся под власть шотландской короны. Теперь Вильгельм предложил 4000 мерков за Роксборо и Берик. Генрих отверг предложение, но был согласен уступить их в обмен на передачу ему прав на десятину, взимаемую в королевстве. Ни духовенство, ни знать не пожелали идти на сделку... а затем старший сын Генриха вновь начал войну с отцом, а младший и самый любимый сын Иоанн присоединился к мятежнику брату.

Это убило старого короля. В июле 1189 г. он скончался в мучениях в Шиноне, в замке неподалеку от Вьенна, где позднее крестьянская девочка пришла к королю Франции, чтобы спасти королевство. Старший его сын — Генрих, которого он когда-то короновал, уже лежал в могиле, и королем Англии стал Ричард, граф Пуату. Новый король пожелал отправиться в крестовый поход, а казна была пуста. Кроме того, он состоял в дружеских отношениях с Вильгельмом, а Давид Хантингдонский поддерживал его в войне с отцом. Он принялся собирать деньги любыми способами, включая продажу ярлства Нортумберленд епископу Дарема. Вильгельм и стоявшее за ним Шотландское королевство увидели в действиях молодого короля свой шанс. Король предложил 10000 мерков за расторжение Фалезского договора. Движимый то ли жадностью, то ли крестоносным пылом, то ли государственными соображениями, Ричард принял мудрейшее решение в своей жизни — в то время оно чрезвычайно возмутило его подданных, но принесло ему столетний мир с Шотландией и укрепление дружеских связей с этой страной. Он согласился на предложение Вильгельма. На церемонии коронации меч нес принц Давид; а шесть недель спустя, в ноябре 1189 г.